Проклятая - Том Уилер Страница 16

– Все это сделал один ребенок?

Плачущий Монах опустился на колени рядом с другим телом.

– Саймон видел, как из храма выбежала девочка, и у нее в руках что-то было.

Он осторожно коснулся пятна, напоминающего ожог, на руке убитого. Карден присоединился к нему, разглядывая отметину.

– Смотри. Этот ожог был нанесен не снаружи – он проступил изнутри, а значит, мы имеем дело с могущественным злом.

По форме ожог напоминал ветвь, расходившуюся на три стебля.

– Зуб Дьявола, – заключил Карден. – Это его метка.

Плачущий Монах взглянул на Кардена. Святой отец задрал мантию на теле другого убитого. То же клеймо, но на горле. У третьего – на шее. Карден поднялся на ноги, на лице его было написано потрясение:

– Мы столкнулись с древним оружием нашего врага. Меч Силы найден и теперь в руках одного из детей Дьявола, – он указал на изгородь. – Одна девица способна сотворить такое. Извратить Божье творение, превратить землю и воздух в чудовищные оружия. Любой ценой мы должны очистить мир от этой скверны. Великая война началась.

Шепот отца Кардена заставил Плачущего Монаха откинуть капюшон.

– Найди меч. И девицу.

Нимуэ лежала на насыпи среди мокрых листьев, размышляя о Белке. Полуденное солнце светило ярко, но давало мало тепла.

Она вернулась на то место, где они договаривались встретиться, но в дупле ясеня Белки не было. Вместо этого Нимуэ обнаружила тела шестерых деревенских, зарубленных в поле и оставленных на корм волкодавам.

Пошел холодный дождь, и у Нимуэ даже кости заныли от холода. Ноги гудели, она потеряла счет тому, сколько миль пробежала за сегодня. Все, что у нее было, – меч.

Зачем мать прятала его?

Если эта вещь так важна, что Ленор пожертвовала ради нее жизнью, – почему Нимуэ никогда не слышала о ее существовании?

И еще Мерлин… тот самый Мерлин из детских сказок? Он что, настоящий? Как это возможно…

«Не имеет значения», – решила Нимуэ. Она не переживет и эту ночь. Ее преследуют, у нее нет ни крова, ни пищи, ни воды – шансы выжить ничтожны. В лесу поджидают собаки и убийцы, в городе – шпионы Кардена. Она не знала никого, только собственный клан, и всех их вырезали на ее глазах. Нимуэ осталась одна во всем мире.

Она снова взглянула на меч. Руны, покрытые серебром, вырезанные на рукояти, – все это должно было чего-то стоить. Денег хватит, чтобы безопасно перебраться через море, – и разве это не самое важное? Разве мать не хотела бы, чтоб она прежде всего выжила? Нимуэ взвесила меч в руке. Такой легкий. Невероятно.

«Мама отдала жизнь за этот меч».

Разве, продав его за объедки, Нимуэ почтит этим память матери? Но был ли у нее выбор? Она убийца, она убила семерых паладинов, и за это ее непременно повесят, или того хуже. И она призывала Сокрытое, чтобы совершить это убийство. Ее заклеймят ведьмой.

Жалкие слезы лились по щекам Нимуэ, мешаясь с каплями дождя. У нее толком не было времени осознать произошедшее. Пим. Сумеречная Леди. Ее мама… Все случилось так быстро. Нимуэ ощущала, как ее охватывает отчаяние, но, прежде чем оно окончательно овладело ее разумом, в голове всплыло имя.

Артур.

На мгновение Нимуэ задумалась, а потом поднесла лезвие к мокрым светлым волосам, отсекла их и позволила прядям опасть на землю. Нужен плащ. Будет слишком подозрительно тащиться в Хоксбридж в рваной юбке и с драгоценным мечом за спиной.

Не прошло и часа, а Нимуэ уже кралась через пшеничное поле к бельевой веревке. Это была одежда каких-то крестьян: шерстяные носки, дуплеты, рубашки. Она сорвала с веревки плащ и штаны и бросилась обратно в поле, стараясь бежать как можно ниже, чтобы укрыться в пшенице.

Вечером Нимуэ разорвала подол юбки и сделала из полос пояс, который удерживал штаны фермера на талии. Плащ был так огромен, что скрывал меч, который висел у нее за спиной, – а ведь она сама была вовсе не низкого роста. Нужно было добраться до Хоксбриджа как можно скорее, ибо Нимуэ сомневалась, что переживет еще одну ночь: ноги превратились в огромные колоды, руки висели вдоль тела пудовыми гирями. К тому же ее мучил голод. Но, приблизившись к Хоксбриджу, она запаниковала: у ворот почти не было повозок, и хуже того – рядом со стражниками стоял Красный Паладин.

Внезапно кто-то свистнул – чуть слышно и знакомо. Нимуэ обернулась и увидела странствующего знахаря на одноконной повозке, которого они с Пим повстречали нынче утром.

Знахарь был лысым, но лицо обрамляли длинные каштановые бакенбарды, а по щекам вились усы, отчего он казался похожим на унылого пса. Его плащ потемнел от крови пациентов, глаза тоже были красными, с мешками под веками, что Нимуэ мысленно оправдывала усталостью, а вовсе не элем. Похоже, знахарь как раз закончил обходить местные фермы и направлялся домой, в Хоксбридж.

У Нимуэ не было никакого плана, так что она просто стала на пути его повозки. Знахарь нахмурился, потянув поводья.

– Все в порядке, мисс? – с обрезанными волосами, в мешковатой одежде Нимуэ стала совершенно неузнаваема. Она прижала руку к щеке и сморщилась:

– Мой зуб, сир.

– Вот как? Боюсь, на сегодня я закончил с работой. Расскажите, где вы живете, и, быть может, я смогу заехать к вам послезавтра.

– Но это слишком долго! Прошу вас, сир!

– Большего я не могу, мисс.

Глаза Нимуэ наполнились слезами отчаяния – совершенно неподдельного, учитывая ее мучения.

– Боль просто невыносимая! И я не могу работать по дому, а моя мама бьет меня, если я не работаю…

Знахарь оценивающе взглянул на нее. Впечатленным он не выглядел.

– У тебя, надо думать, и монета имеется?

– Мой брат заплатит вам. Он как раз ждет за воротами, в таверне «Крыло ворона». Уверена, он будет благодарен, что вы сжалились надо мной, и даже угостит вас медовухой. – Нимуэ вся сморщилась и сжала зубы. – Прошу, пожалуйста, я не могу больше терпеть.

Она потянулась к щеке, и тут плащ соскользнул с запястья, обнажая браслеты. Знахарь нахмурился.

– Сегодня с утра… Я помню тебя. И твою подругу.

Нимуэ окаменела, глядя, как знахарь мучительно размышляет. Он посмотрел на ворота. Оставалась всего одна телега в очереди, и спустя несколько секунд стражник приблизился к их повозке.

– Рассказывай, зачем едешь, – скучающе сказал он. Знахарь обернулся к Нимуэ.

– Прошу… сир, – прошептала она.

Страх, жалость, чувство вины – вот что она увидела в его больных глазах. Знахарь смотрел на стражника, совершенно не находя слов, и тут к ним подошел Красный Паладин.

– Я слушаю, – раздраженно повторил стражник.

– З-з-зубы, сир, я просто лечил зубы, – выдавил знахарь, и Нимуэ заметила, как дрожат его руки. – А теперь… закончил объезжать села и возвращаюсь домой.