Я, капибара и божественный тотализатор - Юлия Риа Страница 16

Местные меры расстояния по-прежнему оставались для меня загадкой. До ближайшего города было четыре мирана, что (по заверениям хранителя) совсем недалеко. Однако через три часа пути стало очевидно, что мое представление о «недалеко» явно отличается от капибарского.

Когда на горизонте показались городские башни, я выглядела так, словно только что пешком сгоняла к Мордору: вымотанная, потная, с дрожащими коленями и грязными из-за постоянных падений ладонями. Чтобы завершить образ, не хватало лишь такого же потрепанного хоббита в компанию. Но надо сказать, Каперс вполне справлялся с этой ролью.

Я искоса взглянула на него и хмыкнула. Выглядел он неважно (если не сказать больше), но старательно делал вид, что все в порядке. Прижав уши и сощурив глаза, капибар упрямо топал вперед, притворяясь, будто это не его лапки постоянно подкашиваются.

Проклятая усталость усиливалась с каждым пройденным шагом, из-за чего последний километр показался самым длинным. Больше всего хотелось плюнуть на все происходящее, лечь посреди дороги и не шевелиться. И один раз я даже попыталась это сделать, но быстро передумала, получив тычок лобастой головой в бедро.

Черту города мы пересекли практически ползком. Двигались медленно, но уверенно: впереди Каперс, за ним я. Игнорируя удивленные взгляды прохожих, добрались до какого-то здания (из своего полусогнутого положения я видела лишь стену из криво сложенных камней и рассохшуюся, не закрывающуюся до конца дверь) и остановились.

Каперс поддел лапой деревянный прямоугольник, просунул в него морду, сделал пару шагов и замер.

«Дверь придерживает!» — догадалась я.

Благодарно улыбнулась — на большее сил не осталось — и поползла внутрь. Как выглядел интерьер, мне было неинтересно. Я лишь порадовалась отсутствию вони (почему-то готовилась задохнуться от ароматов плесени, кислой капусты и старого пива) и ровным полам — меньше шансов споткнуться и упасть.

— Две комнаты и четыре порции обеда, — распорядился Каперс.

И откуда у него только остались силы на командный голос? Специально их берег, что ли?

— Конечно, хранитель, — отозвался хриплый мужской голос.

Поднять голову и взглянуть на говорившего я не могла. Да и не хотела. Сейчас все мое внимание было приковано к полу и собственным ногам. Последним, казалось, только дай повод, и они подогнутся, как надломленные.

— Вам повезло: наверху свободны две угловые комнаты с видом на сад. Я сейчас же…

— Нет, — сухо оборвал его Каперс. — Нас устроит только первый этаж.

Я мысленно зааплодировала, оценив здравость замечания. В нынешнем состоянии что лестница, что Эверест — все едино.

— Э-э… конечно, — растерянно отозвался мужчина. — Если вы уверены, то прошу следовать за мной.

Он чем-то шкрябнул, дзынькнул — поди, ключи достал откуда-нибудь — и зашагал по оцененному мной полу. Быстро зашагал, уверенно.

Ха! Наивный! Еще не понял, что перед ним не чемпионы по бегу на короткие дистанции?

А нет, понял. Остановился, ждет.

Неспешным гуськом мы добрались сначала до незнакомца, а потом и до двух дверей, расположенных друг напротив друга.

— Вот, располагайтесь. — Мужчина открыл обе комнаты и посторонился.

— Обед подайте как можно скорее, — распорядился Каперс и толкнул меня в правый дверной проем.

Не ожидавшая такой подставы, я вякнула и упала.

— Как изволите, — отозвался провожатый и оставил нас.

Едва звук удаляющихся шагов стих, у меня над ухом рявкнуло:

— Арина, вставай!

— Не-е-ет, — совсем по-детски протянула я.

Вот пусть на мне хоть пляшет — не встану! Сил нет!

— Арина…

— Я устала и хочу спа-а-ать!

— Знаю, — согласился Каперс. — Но если ты сейчас уснешь, то не факт, что сможешь проснуться…

Оп-па, вот это поворот!

Новость огорошила настолько, что я сразу разлепила уже почти сомкнувшиеся веки и села, опираясь на сбитые ладони.

— Умница, — одобрительно кивнул он. — Осталось только дождаться еды и поесть. Потом сможешь поспать.

— Но ты же сказал…

— Не, — мотнул головой хранитель. — После еды можно будет спать без опасений. Сейчас твой организм продолжает терять жизненные силы, а еда — простейший способ их восполнить. К тому же этот постоялый двор окружен защитным куполом наподобие тех, что ставят над кардарвами. Не такой сильный, конечно, но он заблокирует отток жизненных сил к Райгеновским горам.

— Ненавижу ваши горы, — буркнула я, изо всех сил борясь с зевотой и сонливостью. — И бога вашего горного тоже.

— Не переживай, — дружелюбно фыркнул Каперс, — я его тоже не переношу.

— Сла-а-а-вно, — не сдержавшись, я все-таки зевнула.

В коридоре раздались торопливые шаги, а потом девичье:

— Ой, а что же вы на полу у входа-то сидите?

Я устало подняла голову и без особого интереса мазнула взглядом по румяной девушке-пышке лет восемнадцати. Вроде миленькая: две густые черные косы, челка до бровей, красная повязка на голове. Полноватое тело упаковано в длинное клетчатое платье, на талии светло-серый передник.

В руках Пышка держала огромный деревянный поднос.

— Ставь рядом, — распорядился Каперс.

— Так, может, это… на стол лучше? С полу-то как-то того… не по-людски.

— Ставь рядом, — с нажимом повторил он.

— Ну, как знаете, — Пышка пожала плечами и опустила поднос передо мной. — А ваш обед-то куда подать?

— Ко мне в комнату.

— Тоже на пол?

Я мысленно хмыкнула, а Каперс недовольно дернул ухом.

— Нет, поставь на стол. Иди, — приказал он, видя, что девушка собирается сказать что-то еще.

Едва она вышла в коридор и звук ее шагов начал отдаляться, хранитель повернулся ко мне.

— Ешь, — потребовал он не терпящим возражения тоном.

Я вздохнула и посмотрела на расставленные на подносе тарелки. С одной стороны, есть действительно хочется. С другой, удержать в ослабевшей руке ложку — задачка та еще!

— Арина, не тяни. Я тоже устал и проголодался.

— Так иди к себе. — Я слабо пожала плечом, не понимая, почему он вообще торчит у меня в комнате.

— Нет, — Каперс упрямо мотнул головой. — Сначала прослежу, чтобы ты поела, а не уснула рядом с подносом.

В словах Каперса была логика. Точнее, целая прорва логики. В голове действительно нет-нет да мелькала мысль прилечь на секундочку. Усталость туманила разум настолько, что притупляла чувство опасности и инстинкт самосохранения.