Мигранты - Виктор Косенков Страница 16

На дворе стояла ночь. Вокруг царил полумрак.

Морозов потянулся, сел… И понял, что не один. Присутствие чужака вдруг почувствовалось так явно, что по спине пробежал холодок.

Игорь осторожно огляделся и увидел на фоне серого оконного проема темный силуэт. Незнакомец был без верхней одежды: неверный свет, проникающий с улицы, мутно бликовал на голых коленях и плечах. Человек сидел на корточках так естественно, как это умеют только шпана, дикари и обезьяны.

— Здрасьте, — негромко проговорил Морозов.

Человек вздрогнул. Наклонил голову на бок. Свет скользнул по лицу, по-волчьи блеснули глаза.

— Это ваш дом? — спросил Игорь и попробовал бесшумно нашарить свою дубинку.

Гость движение уловил. Пошевелил руками, которые показались в полутьме неестественно длинными. Сверкнул длинный нож с широким лезвием.

Морозов замер. Прошептал:

— Я просто тут сплю. Я новенький.

— Мяса хочешь? — голос низкий и… молодой.

Подросток?

— Есть хочешь? Хочешь есть? Мяса? — забормотал незнакомец. — Мяса, да? Много мяса возьмешь? Хочешь есть? Хочешь? Вкусно. Жевать. Мяса хочешь? Приходи. Мясо есть. Будешь? Вкусно. Жевать. Зубами. Мясо…

Он говорил, как квакал. Не слова, обрывки.

Игорь почувствовал, как на загривке зашевелились волосы. Он прижался спиной к стене, ладонь наконец нащупала дубинку, машинально стиснула ее.

Справа рывком метнулась тень.

Игорь вскрикнул, замахнулся. В лунном свете мелькнул тощий голый зад, и на мгновение стало совсем темно. Когда Морозов развернулся, в проеме уже никого не было.

Сердце бешено колотилось, пульс гулкими ударами бил по ушам.

Кто-то забрался сюда, пока он спал. И черт его знает, чем бы все закончилось, не проснись он вовремя. Почему не напал сразу?

Осторожно, сжимая в руке дубинку, Морозов пробрался к проему, выглянул на улицу. Пухлый месяц освещал траву, кустарник, развалины, школу.

Никого?

Игорь выбрался наружу. Какое-то движение возле школы привлекло его внимание. Он присмотрелся: наверняка разглядеть не удалось, но ему показалось, что кто-то копошится у входа.

Пригибаясь, стараясь держаться в тени кустарника, Морозов подобрался ближе. Чертов пульс продолжал долбить по ушам, не давая сосредоточится.

Их было двое. Совершенно голые, худые подростки усердно ковыряли палками окно в школьный подвал. Вот рама подалась, и один из них ловко, будто много лет тренировался, нырнул внутрь.

Воруют!

Игорь хотел было отползти и поднять шум, но вовремя почуял неладное.

Если бы не запах, наверное, парню удалось бы подобраться вплотную и пустить в дело нож. Но легкий ветерок дул Игорю в спину, и острый запах пота ударил в ноздри, выдал подкрадывающегося человека.

Морозов резко обернулся и встретился взглядом с тем, кто зашел ему за спину…

Большие, широко раскрытые глаза. Волосы грязными прядками спадают на лоб, делая его узким, едва заметным. Мокрые губы, жадные губы. И нож. Тот самый, кухонный…

— Мяса хочешь… — вновь расслышал Морозов алчный шепоток. — Мяса хочешь…

Это был уже не вопрос. Это было утверждение. С кем говорил парень? С Игорем или сам с собой?

— Хочешь… хочешь…

Морозов перехватил дубинку, отвел ее назад для удара. Просипел:

— Не шали, пацан.

Сердце трепыхалось у самого горла. В висках продолжала тяжело бухать кровь.

Парень шагнул вперед. В лунном свете было хорошо видно, как играют под кожей мускулы…

В этот момент в школе кто-то закричал.

Парень вздрогнул, скачками, пригибаясь, бросился и сторону, словно уходя из-под обстрела. Спустя секунду мимо Игори таким же рваным галопом пронеслись двое подростков, что пробрались в подвал.

Застыв в оцепенении, Морозов смотрел им вслед. От школы уже бежали мужики с факелами.

— А ну лежать!

— Ребят, ребят! — Игорь выставил перед собой руки. — Ребят, я свой!

— Дубинку брось!

Морозов выпустил палку. Ее тут же пинком отшвырнули подальше. В дрожащем свете факелов блестели оскаленные, небритые рожи. Злые, как черти, мужики окружили его со всех сторон.

— Вяжем!

Кто-то подскочил, махнул палкой. Игорь успел уклониться. Но его тут же сбили с ног, несколько раз крепко саданули ногами по бокам, прижали к земле так, что дух чуть не вылетел.

В ноздри ударил густой запах давно немытого тела. Замутило.

Руки заломили за спину. Грубо стянули веревкой. Кто-то коленом надавил на затылок, душа крик. В рот набилась земля.

— Поднимай!

Игоря поставили на ноги и, дергая из стороны в сторону, потащили к школе.

— Мужики! Не я это! — прохрипел Морозов, сплюнув сырые комья.

Ему моментально сунули кулаком в живот. Желание оправдываться на время пропало.

Игоря протащили по коридору. В полумраке кто-то перешептывался, кто-то плакал испуганно, но негромко, метались фигурки женщин… Морозов попытался разглядеть Лену, но в прыгающих отсветах факелов не смог ничего толком разобрать.

Наконец его приволокли в крошечную комнатку, швырнули на пол, пнули напоследок и заперли дверь. Шаги удалились, навалилась тишина.

— Сволочи! — крикнул Игорь в кромешную темноту. Окон здесь не было.

Заелозил ногами, кое-как отполз к стене. Выгнутую под немыслимым углом шею свело, Морозов со стоном уронил голову на пол и ощутил щекой холод кафеля.

Неужто опять туалет?

Сочащиеся кровью губы сами собой разъехались в горькой усмешке.

— Это начинает становится похоже на дурную традицию… — пробормотал он. — Не жизнь, а сплошной сортир.

В темноте время потянулось медленно. Игорь не взялся бы точно сказать, через сколько дверь распахнулась, и в лицо ударил свет, через час или через несколько. Казалось, прошла целая вечность.

Крепкие руки вцепились в Морозова. Он хотел отмахнуться, но получил очередной тычок в бок и решил не дергаться. Его выволокли из каморки, провели коридорами и вывели на улицу.

Глаза начали привыкать, но их все еще резало от непривычно яркого света. Щурясь, Игорь глянул на красноватое солнце, поднимающееся над горизонтом.

Значит, рассвет.

Его снова куда-то погнали. На этот раз не тащили, просто гнали пинками, как скот. Игорь молчал.

В конце концов, Морозова втолкнули в кабинет.

Маркел. Понятно.

Местный заправила сидел за большим столом, сцепив пальцы в замок. Ни дать, ни взять — следователь. Не хватало только пухлого личного дела на столе и писчих принадлежностей.