Империя троянов - Дмитрий Захаров Страница 15

Низенький толстяк юлил, заглядывая в лицо удачливого игрока:

– Я верну, Булатик, милость дому твоему! И гузю спляшу, как ты любишь!

Он неловко пританцовывал на месте, похожий на разъевшегося жирного барсука. На низком лбу выступили горошины пота. Булат повернулся к женщине и сделал неприличный жест.

– Груздь – ваш старшой? – спросила Даша. В горле встал сухой ком. Она старалась не оборачиваться, но боковым зрением наблюдала за нехорошей компанией.

– Груздь – темный! – пояснил Тихон. – Он дважды сдернул с кичи, а псы так и не хватились. Груздь фартовый волк! – В его тоне звучало неподдельное уважение.

– А где он сейчас?

– Понятно где! Бакланов слободских мочил, видать, гунн сдали! – удивленно смотрел на непонятливую шалаву. – Или внове псы замели. Риску много, отважный волк, милость сердцу его.

Альфа-самец. Надо полагать, беглый каторжник. В настоящий момент принимает участие в криминальных разборках или сидит в тюрьме.

– Инде псы замели Груздя на прошлой седмице, пытали шибко люто, – продолжал рассказывать Тихон. – Он все едино сдернул. Едва выбрался из Крестов, там центровые его подобрали, отходили. Едва очухался, а тут гуни донесли…

– Ты часто упоминаешь о гунях. Это провидцы?

– Чудно молвишь! – улыбнулся Тихон. – Гуней всякой станет, кто псам весточку несет. Они гроши имеют, а иные гуни безо всякого умысла вести носят.

– Стукачи, говоря проще! – резюмировала Даша. – И как же получается, что Груздя вашего слободские вылечили, а он их мочит?

– Семейные хлопоты!

Взаимоотношения между криминальными группировками города Петрополиса напоминали бандитские разборки девяностых годов. Вчера враги, сегодня друзья. Структура параллельного мира мало отличалась от земной обители.

– Чутка подролимся, чумичка… – ныл озабоченный Грек, бросая испуганные взгляды в сторону Булата.

– Шкуру погоняй! – огрызнулась Даша. – А кто изображен на бокале? – Она ткнула пальцем в чернобородого мужчину.

– Ты не чуешь?! – воскликнул Тихон.

– Коли бы чуяла, не стала бы базарить! – Девушка на ходу пыталась вжиться в местную лингвистику.

– Это Янош Лютеранин! – ввязался в беседу Грек. – Перший троян!

Уже не первый раз она слышит это слово! Троян! Жители анатолийского побережья сражались с греками, но проиграли баталию. Греки не могли проникнуть в оснащенную Трою, смастерили здоровенного коня и прятались внутри. Так гласит легенда.

– Трояны – местная элита?

Мужчины переглянулись и громко рассмеялись, словно наивная кошарка ляпнула несусветную чушь. Она терпеливо ждала, когда они насмеются всласть, и повторила вопрос.

– Кто такие трояны, объясни, Тихон!

– Крамольные баскаки, вороги, демоны…

– То есть – враги?

Грек опять рассмеялся.

– Занятно брешешь, чумичка! Ворога можно изловить, погубить. Трояны бессмертны!

– Нечистая сила?!

– Чудная молва! Демоны! Они – першие господа в империи и во всех землях! Орден Троянов, власть имеющие!

– Хорошая история! А это тогда кто?! – Она щелкнула ногтем по благообразной личине российского императора.

– Николас! Перший чинный господин.

– А рядом его жена, Александра Федоровна… – упавшим голосом прошептала Даша.

История разваливалась на глазах. Проще допустить последствия контузии, но факты – вещь упрямая. Если треп швейцара по поводу уничтоженной Америки можно принять за последствия контузии, то дважды одна шутка не канает, как говорят в Одессе. Что приключилось с миром, пока она совершала эротический заплыв в сибирском озере?! Трудно представить, что великий князь Николай Александрович мог позировать вместе с нечистым духом в обличье лысого господина, больше похожего на стареющего рэпера, нежели на черта. Коготь на картинке – фирменный знак троянов. Стаканы изготавливали серийно, в канун юбилея, не позднее 1912–1913 годов.

– Почему Янош Лютеранин соседствует рядом с первым чинным господином?

– Пес чует… – пожал плечами Тихон. – Смерды молвят – важная феня!

– Он тоже троян? – дрогнувшим голосом спросила Даша.

Мужчины опять засмеялись.

– Николас – важная феня, но не демон! Демоны бессмертны, чуешь разницу? Орден правит!

– Чую! А кто такие смерды?

– Ты – важная кошарка! – обеспокоенно сказал Тихон. – Шибко много спрашиваешь. Волчий дух в тебе есть. Смерды разные. Беглые рабы, дезертиры, те, кого на киче люто мочили. Иные после пыток умом повредились, к смердам пошли. Трояны смердов худо чуют, те гибели не страшатся. Нет на них управы, смекаешь?

– Смекаю, но худо. Получается, что смерды не боятся гибели?

– Смерды разные. Есть чушки немытые, на куче лазают. Шибко воняют, оттого кличка такая. А есть шибко мудрые, Иван Архангельский из таких. Хворобы лечат, видят наперед. Чуешь?

Картина становилась понятнее с каждым новым пояснением. Смерды – низшая каста, отверженные бродяги, живут на свалке. Но среди них встречаются духовные проповедники. После страданий они приобретают статус святых. Нечто похожее уже случалось. Наверняка есть способ вернуться домой! В одной книжке Даша наткнулась на оригинальную мысль, изложенную автором. В неразрешимой ситуации имеется вход и выход. Если вы угодили в нее, должен быть путь назад, а найти его можно, успокоив дрожь в сердце. Хорошо сказано – дрожь в сердце! Она всегда была трусихой, и сейчас сердце бьется как заячий хвост! Существует только одна тупиковая ситуация, писал автор. Это смерть. Смерть в его понимании – это дорога в один конец. Она жива, следовательно, выход есть.

– Почему ты говоришь, что я – важная кошарка?

– Те, другие, опущенные были совсем, как после пыток. Их быстро находили трояны. Ты вон Грека ударила. Будут псы искать, гунн наведут. Трояны тебя обязательно разыщут! – убежденно сказал Тихон.

– Поглядим!

Унять дрожь в сердце! Как это сделать? Тот самый писатель давал рекомендации, как именно избавляться от страха. Простой и единственный действенный способ был понятен. Не избегать опасности и идти прямо на нее. Парадоксальный метод называется. Метод вепря. Когда вепрь боится, он кидается в атаку и зачастую одерживает победу. Ее взгляд упал на большую скамейку с резной спинкой. В точности такие скамьи украшали аллеи Летнего сада. Она помнила в раннем детстве витые ручки из крепкого бревна, вытесанное седалище. То немногое, из старинного антуража, что сохранилось в городе. Петербуржцы любили сидеть на таких скамейках, кормить голубей хлебными крошками. Сильная рука вырезала на околотке седалища четыре буквы. ДАША. Коряво, но читаемо. А внизу схематичное сердце. Автор пиктограммы не обладал дарованиями живописца, но потрудился на славу. Буквы врезаны глубоко, видны отчетливо, наждаком не сотрешь. Скамейка была завалена полутораметровыми стрелами, отдаленно напоминающими боевые дротики. Острия сверкали, посередине имелось углубление для пальцев. Рядом лежали большие чугунные болванки с фитилем в основании. Похоже на ядра из древних времен. Сбоку в пирамиду составлены простецкие арбалеты, сложенные в небрежную кучку короткие стрелы.