Абордажная доля - Дарья Кузнецова Страница 15

— Почему? — пробормотала удивленно.

Спокойный цинизм и хладнокровие Кляксы вызывали смятение, но при этом действовали на удивление отрезвляюще и благотворно.

— Потому что тогда тебе на самом деле останется только покончить с собой. Каждый из них, глядя на тебя, будет спрашивать себя, небо или, в худшем случае, тебя, почему выжила ты, а не их родственник. Не думаю, что злоба незнакомых людей и горечь их потери — именно то, чего тебе не хватает в жизни.

— Но как можно с этим жить? — спросила я, все-таки садясь на постели.

— Никак. Либо привыкнуть и смириться, — пожал плечами Клякса. Он сидел в кресле с неизменным пакетом какого-то напитка в руке. — Человек или пластично подстраивается под обстоятельства, или ломается — третьего не дано. Впрочем, некоторые живут, сломавшись, но это весьма жалкое зрелище, я бы в таком случае предложил самоубийство. Агония — это грязно и противно.

— Ты очень жестокий человек, — тихо заметила я, на что мужчина усмехнулся.

— Я профессиональный убийца. И, строго говоря, уже не человек.

— Клякса, зачем вы это делаете? Зачем вы убиваете людей, зачем захватываете корабли? Неужели все это — ради денег?! — спросила устало, не рассчитывая на ответ.

— Вин! Нет, это все ради искусства, а деньги мы отдаем сиротским приютам, — с сарказмом отозвался он. Потом пару мгновений помолчал и заметил: — А вообще, по-разному бывает. Кому-то правда хочется легких денег, кому-то такая жизнь нравится, кто-то просто не знает другой.

— А ты? — вырвалось у меня.

— Сначала тоже денег хотел, а потом стало поздно что-то менять. Когда в этом увязнешь, пути назад уже нет, — невозмутимо ответил он. — Тоже поначалу совесть беспокоила, а потом мы столковались, и больше она не мешает спокойно жить. Ладно, вы с совестью договаривайтесь, а я лучше умоюсь. Надеюсь, договоритесь: сегодня ты проснулась удивительно вовремя, а вот подниматься среди ночи из-за такой ерунды мне совсем не хочется.

Он ушел, а я опять упала на постель, вперила в потолок неподвижный взгляд. Было горько и гадко от невозможности разрешить это противоречие. Мне не хотелось привыкать, не хотелось договариваться с собственной совестью, не хотелось становиться таким же чудовищем, как окружающие. Но еще больше мне не хотелось умирать…

Глеб Жаров (Клякса)

Трагичный настрой моего дорогостоящего приобретения быстро прошел, девчонка вскоре взяла себя в руки. Надолго или нет — понятия не имею, но наблюдать со стороны процесс привыкания было познавательно. Хотя ощущения этому сопутствовали своеобразные: легкая грусть, досада, вялый отсвет азарта и любопытство, подзуживающее подтолкнуть ситуацию и проверить, насколько низко способна пасть эта милая доверчивая девочка. Впрочем, последнюю мысль я от себя гнал: не настолько мне скучно, чтобы лишать Алису шанса вернуться домой.

Или во мне говорил инстинкт самосохранения, не позволявший утратить остатки порядочности? Оглядываясь назад, я понимал, насколько сильно изменился за эти годы — так ни одна операция не заставит, — и не желал того же домашней девочке, сбежавшей с родной планеты от гнета отеческой любви. Уже хотя бы потому, что для меня все это было осознанным выбором и дорогой к поставленной цели, а ей просто не повезло.

Утро прошло тихо. Я уступил терминал пытающейся отвлечься от своих переживаний Алисе, а сам подключился к тому же аппарату через чип в голове. Если привыкнуть и отбросить мое недоверие к технике, имеющей доступ к беззащитным мозгам, весьма удобная штука. Хотя это был вынужденный компромисс с собой: не хотелось позволять вскрывать себе череп, но не факт, что без этого приборчика в голове я дожил бы до сегодняшнего дня. Он помогал мозгу контролировать измененный организм, страховал в случае конфликтов и не был просто дорогой игрушкой, обеспечивающей прямую связь с инфосетью. Впрочем, чип до сих пор не прожег мне череп насквозь, так что, наверное, никаких скрытых функций не имел.

Когда я собрался на тренировку, Алиса высказала пожелание в этот раз на ней поприсутствовать. Видимо, вчера совсем заскучала в одиночестве. Всю дорогу девчонка жалась ко мне, вздрагивала от каждого шороха и порывалась схватить меня за локоть, но в последний момент себя одергивала. Справилась она с этим желанием даже тогда, когда попавшийся навстречу старший механик Сопля отпустил пару пошлых шуточек и проводил девушку сальным взглядом. Даже попыталась изобразить отстраненное холодное равнодушие, хотя страх никуда не делся.

Зур и Сопля — самые преданные шестерки Серого на корабле и одновременно самые мерзкие, тошнотные душонки в экипаже. Есть более жестокие люди, есть старпом — полный отморозок и садист, но ни от кого из них так не разит тухлятиной, не остается такого дрянного, навязчивого привкуса на языке, что хочется долго и тщательно чистить зубы. Дружбой и личными симпатиями у этой троицы близко не пахнет: Серый презирает своих «друзей», Сопля боится и ненавидит, а Зур завидует капитану и вымещает это на старшем механике, шпыняя по мере сил. Они явно накрепко повязаны чем-то значимым. Не исключено, что связаны именно «Ветреницей».

Задумавшись, я машинально пропустил Алису в тренировочный зал первой. Она, видимо тоже по инерции, смело шагнула внутрь. А через мгновение, взвизгнув, шарахнулась назад так, что чуть не смела меня в проходе, я едва успел перехватить девушку за плечи. Напрасно.

Причитая что-то вроде: «Ой, фу-фу-фу, убери его!» — Алиса изо всех сил вцепилась в меня. Кажется, пыталась ухватиться за комбинезон, но плотная эластичная ткань поддалась только вместе с кожей. Пальцы у девчонки оказались очень цепкими и неожиданно сильными, впились так, что подумалось: останутся дырки. На комбезе или на мне — это уже как повезет.

Ладони я разжал скорее от неожиданности, чем от боли. Алиса, кажется, не обрадовалась полученной свободе, тут же крепко обхватила меня за пояс, прижалась сбоку всем телом и спрятала голову под мышкой. Сладковато-острый резкий привкус чужого страха возник у корня языка и потек по горлу. Захотелось поскорее запить его чем-то теплым.

Я замер в замешательстве, неловко растопырив руки, и заглянул в открытый проем. Встретился с изумленным взглядом Шона. Даже непрошибаемый Таймар казался удивленным, а тексанин чуть вытянулся, отчего силуэт стал слегка непропорциональным и «кожа» его пошла волнами — явный признак интереса.

— Вы чем тут занимаетесь? — спросил растерянно у абордажников.

— Веришь, вот именно сейчас вообще ничего не делали! — за всех ответил Шон.

— Нерациональная реакция, — поддержал его Югер.

Я еще раз обвел их озадаченным взглядом, одной рукой слегка приподнял Алису за талию и шагнул в помещение, позволив двери закрыться: не хватало еще, чтобы происходящее привлекло внимание посторонних.

Вот только реакция рыжей оказалась еще более неожиданной. Перестав доставать ногами до пола, девушка обхватила ими меня. Да еще так крепко, откуда только силы взялись! Нести ее, конечно, так было удобнее, но…