Империя Машин - Кирилл Кянганен Страница 15

— Время не может быть нулем, и, если сегодня идет 774 год, получается, мне четырнадцать, но я не помню…, наверное, отец сбился, либо я столько лет лежал в беспамятстве.

— Возможно, а твой отец — ты так его назвал?

— Он не мой настоящий, настоящего я никогда не видел, говорят он погиб во время потопа. Отец сказал, что последние слова были — Лени, и что — то там еще. Я даже не помню — с досадой проговорил мальчик.

— Можно узнать твое имя?

— Я его не знаю, мне так и не придумали, да и я сам предпочитал быть без него — сказал мальчик, но эти слова давались ему нелегко.

Он помнил писателя, когда тот сказал на титульном листе:

«Человек без имени как лодка без весел. Ее бросает течение, и она не знает, когда нужно свернуть».

— Неизвестный…

Мальчик похолодел. Неизвестный… Имя — засов. Отпадение всякой наличности, всякого Я, близкого сердцу. «Но это — твое имя» — возразил ему внутренний голос, и мальчик принял его.

— Также сказал отец.

— Хорошее имя для члена братства. Не высокомерное, ни блестящее, ни агрессивное, ни красивое — никакое, просто неизвестный — нейтральное.

— В этом есть плюс — сказал мальчик, не желая показывать колющую боль.

Я могу быть кем угодно, и одинаково отзываться на любое.

— Ты достаточно умен для своего возраста. Хочешь стать убийцей?

— Убийцей? Я хочу сделать только два дела.

— Какие?

— Вы допытываетесь до меня!

— Мне же надо знать, как проводить обучение.

— Это личное, но я хочу стать достойным сыном — повторил он слова из прочитанной им в детстве книги.

— Благодарю за доверие — насмешливо поклонился Альфредо. Тело слушается тебя?

Мальчик потянулся в ответ и обнаружил легкость. Такая перемена насторожила его, но он придержал вопрос.

Они перешли в соседнюю комнату и вышли на балкон, пройдя через обломки лежащей на полу стены. Закружилась голова, а глаза разъедало непривычным зрелищем.

Солнце из — за паров и грязи лилось белым светом.

Разрушенные высотные здания ныне походили на обглоданные кости, лишенные стен — один скелет.

Дорога внизу обрывалась, образуя земной разлом, разделявший улицу по — полам.

Над разломом, на высоте пятого — шестого этажа висели мосты, десятки мостов.

Они покачивались под натиском ветра, и могли оборваться в любой момент.

Мальчик бросил взгляд налево.

Там, разворошив землю, сломав несколько пятиэтажных кирпичных зданий, лежал дирижабль, словно раненая птица, но бока уже не вздымались, лишь со стороны головы — кабины торчали металлические прутики.

Внутри было накидано огромное количество тел, все они лежали друг на друге, часть сгнила, но в основном выглядела целыми.

— Да, паренек, они умирают в огромном количестве.

— Кто они?

— Люди, кто еще.

— Вы не считаете себя человеком?

— Здесь мы в безопасности, внизу бушует инфекция, и она странным образом не поднялась выше двух моих ростов. Предполагаю, что заражение устроило правительство.

— Но, почему только внизу?

— Наверх то погляди.

Мальчик поднял взгляд: «Как он забыл о них и не заметил?» — здоровенные шарниры поднимались вверх и вниз вдоль столбов толщиной с дом.

Сконструированные по образу и подобию убежищ, они стыковались меж собой тамбурами, а на зубьях «шестерней» были втоплены окна, чтобы при провороте не повреждалось стекло.

Он пригляделся: в одном из них мужчина поправлял галстук, глядя в зеркало, и даже не обращал внимания на придавленного арматуриной и вопящего десятью метрами ниже, человека.

На него вообще никто не обратил внимания, кроме ребенка.

Тем временем, поселенцы «шестерней» вышли, быстрым шагом преодолели короткое расстояние по открытому воздуху навесного моста и быстро зашли в противоположную дверь соседней шестерни. Монотонный гул прохрустывающего города над городом вгрызался в уши.

— Воздух… Он заражен?

— Увы. Лекарства не помогут. Противогаз твой — очень ценная вещь. Они вымерли после катастрофы, материалы для фильтров ушли под воду.

А там боги знают какая радиация, да еще и иридиум начал вытекать из разломов в земной коре. Слишком опасно. Минутное пребывание чревато летальным исходом.

— Иридиум? Я не вижу птиц.

— Быстро меняешь темы. Птицы? Что им здесь делать? Которые могли — давно улетели куда подальше. По дальше от нас.

— Мастер Альфредо! — крикнул его человек с поднимающегося на тросах внешнего лифта.

— Глянем, что у него? — и не дожидаясь ответа, старик направился по крышам к подъемнику.

Члены Парящих Кинжалов и не думали пропускать того за пределы лифта, и он стоял, помахивая конвертом. У каждого подъемника стояло по паре в масках как у Альфредо.

— Они и ночью караулят подъёмы? — поинтересовался мальчик.

— А как же. Что у вас? — обратился он к прибывшему.

Члены ордена расступились и пропустили разукрашенного в золото дельца.

— Я пожалуюсь начальству! Их выпорят! Меня заставили простаивать без дела!

— Твое начальство не властно над моими людьми — сказал Альфредо.

— Но оно в силе пригрозить вам. Вот — он передал конверт и собирался уйти, но Альфредо отдал распоряжение.

— Задержите.

Парящие Кинжалы ухмыльнулись, кивнув головой в сторону ската крыши.

— Высоко падать.

— Что — о — о?!

И пока делец возмущался, Альфредо прочитал послание.

— Координаты не уточнены, кто будет на обмене?

— Не имею полномочий объясняться.

— А я — имею право на ваш арест.

— Он дорого вам обойдется — осклабился делец.

— Поэтому не считаю нужным вам препятствовать.

Когда дельца посадили на лифт, Мастер вздохнул.

— С ними надо быть начеку. Олем, Ион — проследите за гостем.

— До дверей?

Альфредо улыбнулся.

— Хорошие парни — сказал он, когда те спустились по тросам. Но нетерпеливые, серьезной работы им не поручишь. Ты умело слушаешь для ребенка, однако безропотные слуги меня не устраивают. Что думаешь про ребят?

— Я… думал про город. Каков он? Чем люди жили? К чему стремились?

— Знакомое чувство, только не помешайся на нём. Я вкусил немало мечт, прежде чем подавиться. Надо глядеть на то, что имеем. А имеем мы руины. Или руины имеют нас… Кто кого запомнит — человек камень или камень — человека?