Легенды ночных стражей: Похищение - Кэтрин Ласки Страница 15

— Мне поручили сходить к сборщикам погадок и сообщить им, что нам нужны новые подносы. Номер 47-2 указала мне путь к Большой Трещине. Это оказалось совсем близко. Большая Трещина бежит вверх по одной из стен Погадника. Мне было велено войти в разлом, найти других совят, которые вереницей идут в хранилища, и присоединиться к ним. Я так и сделала.

Гильфи так хорошо рассказывала, что Сорен будто наяву видел каждый поворот каменной тропки, ведущей в сердце скалы.

— От большой расщелины ответвлялось множество более мелких трещин, из которых время от времени доносились какие-то голоса. Самое интересное, что никто из совят, за которыми я шла, не обращал внимания ни на ходы, ни на голоса. Такое впечатление, что они все ослепли и оглохли! Хотя, может быть, они так часто там ходят, что уже перестали удивляться… Но я-то очутилась в подземелье впервые, поэтому вертела головой изо всех сил и заметила в одном месте кусочек неба. Это было так красиво! Небо голубым ручейком струилось у меня над головой, но вдруг стало низким низким. Понимаешь, Сорен, — Гильфи замолчала и ненадолго задумалась. — С тех пор как мы здесь очутились, меня не оставляет чувство, что Академия Сант-Эголиус находится в каньоне на самом дне глубокой горной долины. Отвесные стены превращают его в отличную тюрьму. Но в этой расщелине я вдруг поняла, что мы находимся гораздо выше. Рядом с небом.

— Рядом с небом, — тихо повторил Сорен. Когда-то он тоже обитал рядом с небом, на высокой-высокой ели, в дупле, устланном мягким пухом, который родители нащипали со своих грудок. В ту далекую пору его каждый день окружало небо. Синева дня и чернота ночи были совсем рядом — крылом подать. Не удивительно, что маленьким совятам так часто кажется, что они могут летать, хотя их время еще не пришло. Небо живет в сердце каждой совы, а совы живут в небе.

— Я решила, что на обратном пути в Погадник постараюсь получше приглядеться к этому месту, — продолжала Гильфи. — Пойду помедленнее и буду смотреть в оба. Но потом вспомнила о нашем Грандиозном Плане. Может быть, попробовать шагать на месте? Чем не возможность проверить его в действии! Если кто-нибудь заметит, так лучше пусть это произойдет в каменной трещине, где я не заметила ни одного охранника. — Гильфи возбужденно сверкнула глазами и сделала паузу, давая Сорену возможность убедиться в правильности своих рассуждений.

— Ну вот, на обратном пути я так и сделала. И никто ничего не заметил! Совята просто обошли меня, словно я была каким-нибудь камнем. А потом случилось нечто особенное. Один совенок запнулся и остановился рядом со мной. Кажется, его звали Снежок… Так вот, этот Снежок уставился на меня, и я подумала: «Все пропало!» Тогда я сделала вид, будто любуюсь видом; показываю ему крылом на трещину в потолке и говорю, как дурочка: «Ах, какое небо!» А Снежок захлопал глазами, как настоящий лунатик, и глаза у него при этом были пустые-пустые, как у совят, когда, маршируя, они выкрикивают свои имена.

Гильфи остановилась перевести дух, и Сорен понял, что сейчас она скажет что-то очень важное. Так оно и оказалось.

— Я поняла, что для большинства совят многие слова больше не имеют смысла. Не только имена, но и другие слова, понимаешь? Можешь представить себе сову, которая не знает, что такое небо?

Сорен зажмурился. Нет, это просто невозможно! Или все-таки возможно? Он вспомнил, как Тетушка Финни говорила про совят, не предназначенных к полету. Тут все не так просто…

— Этот совенок не понимал смысла этого слова или вообще не знал, что такое небо? — осторожно поинтересовался он.

Гильфи растерянно моргнула. Что ни говори, а этот Сорен поразительно умен!

А Сорен тем временем продолжал:

— Миссис Плитивер — помнишь, я рассказывал тебе про нашу домашнюю змею, так вот, она хоть и слепая, но знает про небо. Она говорила, что все змеи — слепые и зрячие, называют небо «Тамо», потому что оно очень-очень далеко. Небо для змей выше и дальше всего на свете, вот почему миссис Плитивер очень гордилась тем, что живет в нашей семье, ведь так она чувствует себя ближе к «Тамо».

— Нет, Сорен, мне кажется, тот совенок был на всю голову облученный. Он не просто не понимал смысла слова, но даже не представлял, что такое небо.

— Какой ужас, — прошептал Сорен.

— Ужас, конечно, но зато это облегчает нам путь к спасению.

Что, если надзиратели сами облучены и не понимают смысл слов? Но я хотела рассказать о другом.

— О чем?

— Ты помнишь, я говорила тебе о множестве боковых проходов и ответвлений? Так вот, один из таких проходов охраняла сова, которая сразу показалась мне знакомой. До сих пор не могу понять, почему я сразу его не узнала! Это был Бормотт, тот самый мохноногий сыч, который меня схватил. Я много думала о нем. Помнишь, как во время нашего полета он сказал, что не знает, стоит ли заниматься этим делом? А вторая сова, которая тащила тебя, еще сказала, что у него будут неприятности, узнай о его словах Ищейке.