Лабиринт - Алексей Калугин Страница 15

Заперев дверь за Борисом, Марта села за стол и включила интерком. Индикатор на панели не зажегся. Марта надавила на клавишу еще раз, сильнее, – прибор не реагировал. Внутренняя связь станции не работала. Марта стукнула кулаком по безжизненно молчащей коробке и, уронив голову на руки, беззвучно заплакала.

Она чувствовала себя запертой в мышеловке, всеми покинутой, брошенной на произвол судьбы, непередаваемо одинокой и несчастной. Страх парализовал ее. Ей было страшно оставаться здесь одной, без связи, в жутком безмолвии, нарушаемом только змеиным шипением системы кондиционирования, но не менее пугающей была для нее и мысль о том, чтобы выйти в коридор, где любой встречный человек мог оказаться безжалостным чужаком, монстром, жутким порождением Лабиринта. Марте вдруг вспомнились слипшиеся от крови волосы Качетряна, темная лужа крови вокруг его головы, и она, уже более не сдерживаясь, зарыдала в полный голос.

Она долго, истерично рыдала, давясь слезами, размазывая их ладонями по лицу. Замолкая на мгновение, переводя дыхание, она с животным страхом прислушивалась к ужасающей тишине и вновь заходилась в плаче.

В какое-то мгновение внимание ее привлекло негромкое потрескивание, доносящееся откуда-то сзади, из-за спины. Все еще продолжая всхлипывать, она подняла голову и обернулась.

До стены с большим круглым окном было около полутора метров. Свет в помещении не позволял рассмотреть за стеклом ничего – все тонуло в темно-красном мраке. Но сейчас, прислушавшись, Марта совершенно отчетливо услышала неравномерные щелчки, словно кто-то медленно рвал плотную перфорированную бумагу.

Затаив дыхание, Марта вслушивалась в странные звуки. Она подумала о том, что надо выключить свет и тогда можно будет разглядеть, что происходит за окном, но слабость в коленях и дрожь в низу живота не позволяли ей двинуться с места. Сознание ее превратилось в невероятно спутанный клубок, который крутился одновременно во всех направлениях, наматывая мысли и воспоминания. Клубок становился все больше и плотнее, а голова по мере этого наполнялась тугой, звенящей пустотой, которая давила изнутри на своды черепа. Казалось, еще немного, и швы не выдержат, разойдутся… И тогда наступит покой.

Слезы на глазах Марты высохли. Она смотрела в пустоту, в багровую темноту ночи за окном, забыв о том, где она находится и что с ней происходит. Уголки губ дернулись вверх, изображая блаженную улыбку идиота.

Находясь в состоянии прострации, Марта не видела, как по круглому бронированному стеклу окна ползет тонкая щель с оплавленными краями. Становясь все длиннее, щель пересекла окно по диаметру и описала полуокружность снизу. Нижняя половина стекла упала внутрь помещения. Толстое, тяжелое стекло сначала глухо стукнулось о пол ребром, а затем, качнувшись, упало плашмя, издав громкий, плотный хлопок.

Внезапный резкий звук вывел Марту из погруженности в мир, находящийся за гранью реальности и сознания. Вздрогнув всем телом, она вскочила на ноги и, еще не поняв, что произошло, оказалась в шаге от оконного проема. Взгляд ее напоролся на встречный холодный, безразличный взор серо-стальных глаз. По другую сторону окна стоял двойник Качетряна, а рядом с ним – женщина с необыкновенно знакомым и одновременно бесконечно чужим лицом.

Только сейчас Марта увидела дыру в стекле. Она снова почувствовала отвратительную слабость в коленях. Плотный резиновый обруч сдавил грудь. Но на этот раз каким-то невероятным внутренним усилием ей удалось подавить в себе предательскую слабость. Во всем теле, в каждой его клетке, с каждым новым ударом сердца отдавался крик: «Жить! Жить! Жить!» Рыдать, биться в истерике можно будет потом, а сейчас нужно было спасать себя. Спасать себя самой, потому что некого звать на помощь. Да и остались ли еще люди на станции?

Марта медленно, словно боясь вспугнуть двух чужаков за окном, попятилась назад, к двери, выставив позади себя руку. Мозг, работающий на грани срыва, выдал нужное решение, и Марта точно знала, что ей нужно делать.

Она прижалась спиной к стене, и рука ее поползла вверх вдоль дверного косяка, нащупывая приборный щиток.

Тем временем двойник Качетряна перегнулся через оконную раму, бросил на пол плазменный резак и, подтянувшись на руках, пытался найти опору для занесенной ноги.

Марта дернула вниз рычаг аварийной герметизации отсека, и, закрывая проем окна, сверху упал лист брони. Глухо клацнув, он, как сомкнувшиеся челюсти, перерубил тело чужака пополам. Верхняя половина туловища упала вниз, стукнулась головой о лежащую на полу пластину стекла и съехала по нему лицом. Из обрубка бил фонтан крови, заливая стену под окном. Медленно, с невероятным усилием, чужак приподнял голову и глянул на Марту стекленеющими глазами. Нижняя челюсть его отвалилась вниз, и изо рта выплеснулся пузырящийся поток крови.

В этот момент в помещении погас свет.

Марта пронзительно завизжала. Сознание ее живо нарисовало картину, как в темноте ползет к ней перемазанный в крови обрубок чужака. Она подняла вверх рычаг герметизации, отдернула дверной запор и, оттолкнув дверь в сторону, выбежала в коридор.

Почти сразу же включилось аварийное освещение.

Одновременно с этим Марту обхватили сзади сильные, крепкие руки. Одна закрыла рот, а другая сдавила горло.

* * *

Покачиваясь словно пьяный, Киванов вышел из лаборатории.

Перед глазами плыла серая, мутная пелена, сквозь которую отчетливо проступало лишь перекошенное, залитое кровью лицо чужака с железным штырем, торчащим из глазницы. И запах – омерзительный, тошнотворный запах горящей плоти…

Чтобы справиться с накатившимся приступом тошноты, Киванов остановился и сделал два глубоких вдоха.

Вспомнив о плазменном резаке, оставшемся в лаборатории, он вернулся, поднял его с пола и снова вышел в коридор.

Боже, что за кошмар? Что за жуткий сон? Станция, которая казалась маленьким кусочком Земли – теплым, уютным и безопасным, – теперь была завалена трупами. Люди и какие-то непонятные чужаки блуждают по лабиринту коридоров станции, калеча и убивая друг друга. За что? Кому это надо? Лабиринту? Но что такое Лабиринт? Кто построил его? В чем виноват перед ним я, лично я – Борис Киванов? В чем была вина Качетряна и Маклайна? Что случилось с Палмером, Кийском, Штрайхом? А Марта? Марта сейчас одна, запертая в кабинете убитого Маклайна.