Контрразведка Future - Василий Головачев Страница 15

– Я поняла, Марч, – заговорила Роза Линдсей, обращаясь, очевидно, к своему напарнику, оставшемуся на борту спейсера. – Это кристалл!

– Что? – не понял пилот. – Какой кристалл? Вы о чём?

– Вакуумный. Ось не смонтирована из отдельных секций, она выращена из вакуума как кристалл.

– Только так и можно создать такую конструкцию, – прилетел тихий голос второго эксперта. – Посмотри там внимательно, какова симметрия губки.

– А симметрия здесь при чём? – спросил Вацлав. – Что нам она даст?

– Интересно, как закручены оси кристалла, – ответил Марч Кремень. – Направо или налево. Если налево – существа, спроектировавшие Ось, близки к нам по хиральности, а может быть, и по психологии. Если направо…

– Они негуманы?

– Закономерности тут сложнее, – сказала Роза. – И так ясно, что скорее всего Ось строили негуманоиды.

– Пауки, – фыркнул драйвер-прима «Ра».

– Может быть, и пауки.

Разговор прервался.

«Голем» медленно двинулся вдоль туманно-прозрачной «губки», пронизанной порами разного размера. Попробовал отломить кусочек «снежинки», но манипуляторы всё так же соскальзывали, и захватить «веточку фрактала» не удалось.

– Командир, может быть, попробуем отрезать кусочек с помощью неймса? – предложил Вацлав.

– Попробуйте, – дал разрешение Маккена.

Инк «голема» прицелился, выстрелил из нейтрализатора молекулярных связей.

Однако на материал ближайшей ветви «снежинки» это не произвело никакого впечатления. Луч неймса, в котором распадались все виды вещества, не оставил на сияющей под лучами близких звёзд веточке никакого следа.

Длинная голубоватая молния проскользнула по «снежинке», обвилась вокруг «голема», умчалась по ферме дальше. «Голем» содрогнулся, однако его защита выдержала.

– Сидим как на электрическом стуле, – со смешком заметил пилот.

Роза не ответила, колдуя над программами аналитического комплекса «голема». Для неё в настоящий момент не существовало ничего, кроме объекта исследований.

– Неймс не действует, – сказал Вацлав. – Командир, у нас есть ещё лазер и аник.

– Давай, – согласился Маккена. – Только поосторожней, пожалуйста.

«Голем» нырнул в глубь «снежинки», пристроился к очередной «веточке фрактала» величиной с гору. Пилот поймал в перекрестие визирных меток маленький ажурный «можжевельник» и попробовал отрезать его «ножом» лазера.

Тонкий луч сиреневого цвета отразился от «можжевельника», заметался по соседним «веточкам», образующим своеобразный губчатый мох, погас.

– Не берёт, зараза!

Ещё один высверк луча. С тем же результатом.

– Ладно, попробуем аник.

Но и невидимый «скальпель» аннигилятора – луч антипротонов – ничего не мог поделать с веществом «мха». Он также отразился от «веточки можжевельника» и бесследно затерялся в кавернах «снежинки».

– Этого следовало ожидать, – заметила Роза.

– Можно ещё попробовать плазменный выхлоп…

– Получим то же самое. Это экзоматерия. Возможно – «зеркальная», как мы и предполагали. Возможно, она состоит из вимпов или аксионов.

– Насколько я знаю, – подал голос Успенский, – все эти частицы формируют гравитационное поле. У нас же – ноль на счётчиках! Ферма не имеет массы!

– Нужны дополнительные измерения, – сухо заметила Роза. – Мы здесь всего пять дней, выводы делать рано.

– Да я не возражаю, – сказал инконик спейсера флегматично.

– Возвращайтесь, – сказал Маккена.

– Командир, я попробую пройти внутрь фермы, – произнёс Вацлав. – Вдруг обнаружим что-нибудь интересное?

– Фрактал везде одинаковый, – скептически хмыкнул Успенский. – Потому он и фрактал.

– Возвращайтесь, – повторил Маккена.

– Я бы тоже хотела углубиться в структуру, – поддержала пилота Роза Линдсей. – Датчики регистрируют усиление вакуумных осцилляций. Здесь рождаются античастицы.

– Хорошо, опуститесь пониже, насколько можно, но не дальше чем на сто километров.

«Голем» скользнул к соседней «ветви снежинки», нырнул в «долину» между ветвями, затем ещё ниже, в недра «мшистой» «губки Серпинского».

Видимость ухудшилась. Левая и правая звёзды Оси скрылись за ажурными сплетениями «мха» и «можжевельника» фермы.

Аппарат включил прожектор. Луч света буквально разбрызгался от засиявших белым накалом «ветвей снежинки». Раньше они казались красными в лучах багровых звёзд, теперь же стало ясно, что вещество фермы отражает свет как абсолютное зеркало.

«Голем» продолжил спуск в глубины сложнейшего фрактала, образовавшего непревзойдённой красоты «губку».

Радиосвязь тоже ухудшилась. Сигнал тонул в странных помехах. Возможно, причиной тому было дифференциальное рассеивание радиоволн на изломах конструкции либо аномально высокое содержание антипротонов, рождающихся вблизи «мха».

– Ещё немного, и возвращаемся, – сказал заскучавший пилот.

Роза не отозвалась. Она лихорадочно работала: снимала показания датчиков и всевозможных измерителей полевой обстановки, анализировала фон излучений вокруг аппарата, записывала свои мысли.

Опустились на сорок километров внутрь гигантских каверн, образованных всё тем же законом фрактальных расхождений.

Ничего особенного не происходило. Радиоактивный фон и количество змеящихся вдоль волокон «мха» молний достигли определённой величины и держались на одном и том же уровне.

Связь прекратилась совсем.

Вацлав Хржичка хотел предупредить эксперта, что они поворачивают назад, и вдруг заметил слева по ходу движения какой-то необычный выступ на крайней «веточке можжевельника».

– Роза, слева, видите?

Эксперт с трудом оторвалась от своих занятий, нашла выступ.

– Да, вижу… странно… подойдите поближе.

Вацлав сориентировал аппарат, снизил скорость.

Нарост на остром зубце «можжевельника» стал виден лучше. Он отличался от самого «можжевельника» и цветом, и формой, но определить его происхождение было трудно. Он был явно лишним в этом мире фрактальной геометрии.

Моллюск, пришло на ум пилоту сравнение, рыба-прилипала на шкуре кита.

Однако это был не моллюск.

«Голем» достиг «куста можжевельника», остановился в двух сотнях метров от него.

Стало видно, что нарост, действительно напоминавший по форме спиралевидный панцирь улитки, буквально пронизан стрелкой «можжевельника», пришпилен к кусту фрактала.

– Что это? – с удивлением проговорила Роза.

– Ё-моё! – выдохнул Вацлав, внезапно догадываясь. – Да это же… космолёт!