Тень Камбера - Кэтрин Куртц Страница 15

— Боже, как Дункан вообще мог что-то делать? — прошептал Келсон, с трудом поднимая голову, пока он ждал, как Джэтем сходит за Морганом. — Выдержать испытание мерашей после всего, что они с ним сделали! — Он прикрыл глаза рукой, заслоняя свет. — А мой отец! Навряд ли он понимал, что с ним происходит.

Дугал пошевелился на кровати, поставленной в ногах широкой постели короля, застонал, и ему удалось приподняться, чтобы ухватиться обеими руками за одну из колонн, держащих балдахин, и уставиться затуманенным взором на Келсона.

— Не надо об этом думать, — сказал он. — Не позволяй себе. Как и я, ты не должен думать о том, как страдал твой отец. Это не приведет ни к чему хорошему. Главное: мы узнали, что можно сделать, если нам придется когда-либо снова испробовать мерашу. Боже упаси!

Хотя они оба и намеревались не думать о прошлых страданиях отцов, эти мысли не покидали их, пока появление Моргана не переключило внимание на более практические заботы.

— Мы должны отправиться на мессу сегодня утром, Аларик, — ответил Келсон, когда Морган заметил, что денек в кровати пойдет обоим молодым людям на пользу гораздо больше, чем присутствие на каком-либо ритуале. — Кардиель будет зачитывать решение трибунала. Дугалу следует там появиться.

Моргану нечего было возразить на этот аргумент, хотя он и предупредил их обоих, что любое немедленное облегчение, которое он может им предложить, является временной мерой, и только хороший ночной сон окончательно завершит выздоровление. После применения лечебных процедур — какие он мог им дать — он снова подчеркнул необходимость как можно больше спать.

Объявление Кардиеля было встречено с радостью. Несколько десятков доброжелателей собрались вокруг Дугала и короля после мессы, чтобы принести свои поздравления. Молодого лорда из приграничья полюбили при дворе за последний год. Теперь, после того, как был снят вопрос с его незаконным рождением, его полюбят еще больше. Масса приграничных жителей из владений Дугала прибыли в Ремут, чтобы через два дня присутствовать на процедуре посвящения его в рыцари. Они приветствовали Дугала и короля, когда те вышли из собора. Кьярд О'Руан, престарелый слуга Дугала, быстро заметил — и весело сообщил своим соплеменникам — что и их молодой вождь, и король очевидно перепраздновали прошлой ночью, судя по их затуманенным взорам и потому, как они морщатся, когда смотрят на свет или слышат громкие звуки.

Конечно, ни Дугал, ни Келсон не стали убеждать их в обратном. Слава Богу, и без того ожидалось, что сегодня будущие рыцари отправятся спать пораньше, но похмелье давало им оправдание удалиться в свои покои немедленно. Впереди их ждали два дня сплошных церемоний и празднеств.

К тому времени, как они пересекли двор замка и поднялись по ступеням к дверям тронного зала, с ними остался только Джэтем. Представители клана и молодые воины, толпившиеся вокруг друзей после окончания мессы и следовавшие за ними до замка, теперь разбрелись по своим делам. Джэтем тоже был кандидатом на посвящение в рыцари через два дня, а на сегодня получил особые инструкции от Моргана, хотя и не знал их истинных причин.

Никакая торжественная встреча не ждала ни короля, ни лорда с приграничных земель, когда они вошли в тронный зал, хотя те, кто заметил проходящего мимо короля, отдали ему почести, правда, без обычной официальности. Джэтем быстро провел их вдоль левой стены, намереваясь далее следовать по одной из черных лестниц, чтобы избежать огибающую сад галерею. Вчерашняя гроза сменилась великолепным солнечным днем, нетипичным для марта, и большая часть придворных собрались в саду, наслаждаясь внезапным теплом.

Солнечный день также побудил супругу Нигеля Мерауд спуститься из покоев, отведенных для дам, чтобы пошить и почитать с двумя компаньонками при свете дня. Маленькая дочь Мерауд Эйриан спокойно спала в корзине рядом с матерью. Принцесса Джаннивер время от времени посматривала на ребенка — та самая Джаннивер, к которой Келсон со своими людьми прибыли слишком поздно, чтобы спасти от бесчестья в руках захвативших ее меарских повстанцев прошлым летом. Теперь ее отвергли отец и жених, и у нее не осталось убежища, кроме двора Гвиннеда. Из-под копны золотистых кудрей смотрели грустные и мечтательные глаза. А другая девушка…

Келсон резко втянул в себя воздух и сказал себе, что другая в еще меньшей степени предназначена ему, чем Джаннивер. Росане из Нур-Халлая было только семнадцать, и от ее красоты у Келсона дрожали ноги в коленях, если он слишком долго о ней думал. С безупречной родословной, она являлась принцессой и родственницей Форсинна и Риченды через брак, но Росана также состояла послушницей Ордена святой Бригитты, правда пока еще не приняла монашеский постриг.

Она обладала силой Дерини, возможно, такой же, как Риченда, правда, была менее подготовленной, и отличалась недюжинной силой воли — что делало ее вдвойне очаровательной для короля. Теперь он уже больше года оставался вдовцом после так и не завершенного брака. Его постоянно донимали и семья, и советники, убеждая снова жениться.

По крайней мере, Келсону удалось на время оттянуть неизбежное, хотя бы из уважения к погибшей невесте. Но отговорки, что он до сих пор оплакивает потерянную Сидану, звучали все менее и менее убедительно с течением времени. Он продолжал носить кольцо, которое подарил ей — узкое золотое со львом Халдейнов, с глазами-рубинами, но это скорее стало уже привычкой, а не убеждением, спустя год после смерти Сиданы. Он также не носил траур по ней с тех пор, как прошлым летом вернулся с меарской кампании, и только поминал ее в день смерти, в январе.

Во время той кампании он встретил Росану, разыскивая в приграничных землях Меары старшего брата-повстанца своей погибшей невесты. Впервые он увидел Росану в оскверненных руинах монастыря, когда она пыталась успокоить плачущую Джаннивер. Ее голубая ряса была испачкана сажей, а иссиня-черные волосы выбились из толстой косы. Хотя сама Росана физически не пострадала от налетчиков, особая чувствительность, присущая всем Дерини, заставляла ее сильнее ощутить страх и унижения окружающих.

Но Келсон не представлял, как происшедшее повлияло на духовное состояние Росаны. В тот момент его больше всего интересовало, кто организовал атаку. Ночью, выставив стражу, он вернулся в церковь аббатства, где оставшиеся сестры организовали госпиталь и ухаживали за ранеными. Он хотел прочитать мысли Джаннивер, чтобы восстановить ход событий и, возможно, опознать насильника. Но Росана считала недопустимым для мужчины совершить нечто подобное с подвергшейся надругательству принцессой и запретила это — хотя согласилась сама прочитать ее память и передать Келсону информацию, которая ему требовалась.

Она все выяснила и передала ему ощущения Джаннивер, со всей болью, унижением и отчаянием. Это не было приятно. Сам Келсон еще оставался девственником, и теперь, после той ночи, иногда сомневался, не повлияет ли на него сильнейший психологический шок от переживания испытаний Джаннивер, когда придет время первого плотского контакта. Ему объясняли, что изнасилование и истинная любовь отличаются, как день и ночь, но пока он не убедился в этом на личном опыте, воображение иногда вселяло в него большую тревогу и лишало уверенности.