Кощеевы земли - Александр Самсонов Страница 15

Заброшенные развалины Шилова хутора черным неопрятным пятном прилепились к обочине. От дома веяло разрухой и безлюдьем. Увидев сидящего на заваленном заборе бомжеватого мужичка, Стас остановил машину и направился к явно чужеродному для этого мрачного интерьера предмету.

Мужичок, одетый не по сезону в выцветший от времени и частого использования спортивный костюм, что-то ковырял пальцем на снегу и совершенно не обращал внимания на шум автомобиля и на приближающегося милиционера. Стас подошел почти вплотную и негромко кашлянул.

Бомж, продолжая водить пальцем по снегу, повернул голову. Лицо от затылка отличалось не очень. Та же мохнатая поросль. Губы издевательски разошлись, показав при этом длинные клыки.

— Ты что, участковый, втихую подкрадываешься, — проскрежетал он хрипящим голосом, — пошутить надумал? А то я так тебе пошучу, что домой до утра дорогу забудешь.

«Лешак, — подумалось Стасу, — вот же угораздило!» Прожив почти четверть века в Ламбушке, он впервые узрел лесного нелюдя так близко. Говорили, что старейшины родов и дед Силантий были с ними на короткой ноге, но с остальными людьми лешаки общаться не желали. А если и желали, то это больше касалось различных пакостей, на которые лесной народец горазд.

— Чего молчишь? Или сказать нечего? Приехал и молчишь, — продолжал изгаляться лесной житель. — Народ бессловесный пошел какой-то. Не молчи, хоть одно слово вспомни. Ну напрягись! Или ты уже не венец природы?

Лешак на миг замолк и зевнул, показав достойный крупного хищника набор зубов. Когти на руках у него удлинились, и он с удовольствием почесал бок.

— Давай колись, зачем приехал.

— Здравствуй, хозяин. — После продолжительной паузы Стас решился заговорить со странным существом. — Я вообще-то не к тебе, просто мимо проезжал. Смотрю, кто-то сидит. Решил проверить. Служба у меня такая. Извини, если помешал.

— А ты человек уважительный, ну прямо как в старые времена. Эх, было время, — Леший мечтательно вздохнул. Посмотрев на ошарашенного участкового, он наконец смилостивился: — Ладно, передай боярину, что завтра под утро около озера все и начнется.

— Что начнется? — недоуменно спросил Стас.

— Боярин знает. На то он здесь и поставлен. Лешак шумно фыркнул и длинными прыжками, не оставляя следов на снегу, скрылся в лесу. Произошло это в считаные мгновения. Вот только что он здесь сидел, а сейчас его уже нет. Стас покачал головой и собрался идти к машине, как вдруг в полуразрушенном сарае что-то зашевелилось. Из темного проема высунулась взлохмаченная голова и громким шепотом пролепетала:

— Во, блин. Это что такое было?

Следом за головой из проема вытащилось одетое в грязный ватник тело. Стас узнал известного в районе бомжа Борейшу и удивленно уставился на него.

Борейша являлся личностью почти легендарной. Бывший блестящий ученый-лингвист, он слыл когда-то любимцем богемной элиты столицы Карелии. Ни одна интеллектуальная тусовка не обходилась без его участия. Но в один прекрасный день все резко переменилось. Как потом он сам объяснял всем, свобода позвала к себе. Самым простым способом обрести вожделенную свободу и независимость от мещанского, по его понятию, быта стал уход из дома и «бичевание» в отдаленном Районе. К несчастью для местных властей, экс-ученый преступлений не совершал и оснований для определения в места не столь отдаленные не давал. Со временем он стал одиозной фигурой районного масштаба. Несмотря на невзгоды грязного полуголодного существования в условиях севера, Борейша возвращаться домой не спешил и получал явное удовольствие от такого образа жизни.

— Слышь, участковый, — грустным голосом проговорил бомж, — что это было? Или я уже допился? — Он потряс кудлатой головой и яростно потер глаза. Затем сел на снег и заплакал: — Все, «белочку» словил, глюки пошли. Допился. Хочу домой! Жизнь моя несчастная... Начальник, увези меня домой!

Борейша продолжал плакаться и боком подбирался к машине. Пока Стас разглядывал это чудо и раздумывал, что же с ним делать, Борейша все так же бочком неожиданно юркнул в салон «нивы» и заголосил истошно, требуя отвести его в местную психушку.

Не ожидавший такой наглости, Стас с явным удовольствием влепил кулаком по небритой роже и пообещал незадачливому кандидату в попутчики и психушку, и небо в алмазах, и все прелести принудительных работ на благо родного города и страны. Бомж с радостью кивал, глупо хихикал, но покидать машину не собирался. Вцепившись обеими руками в сиденье, он упорно отказывался выходить.

— Будем считать, что сам напросился, — подвел итог неудачного выживания бомжа из машины участковый, — потому что отвезу я тебя в кутузку.

Стекла пришлось опустить, чтобы не задохнуться от перегара и вони, которыми благоухал бывший интеллигентный сын своего времени.

За хутором дорога стала еще отвратительнее. Отчаянно буксуя на промокших подъемах, машина медленно продвигалась по давно неезженой колее. Черные, еще не одетые в листву деревья громоздились по обочинам бесконечным неопрятным забором. Съежившиеся рыхлые сугробы сочились водой, темные прогалины кляксами проплывали по сторонам. Яркое весеннее солнце лепило глаза. Сплошное удовольствие проселочных дорог! Повседневный русский экстрим плюс две извечные отечественные беды. Одна сидела за спиной Стаса и непрерывно бормотала всякую чушь, другая ложилась под колеса «нивы», демонстрируя слабость отечественного автомобилестроения.

Дерево лежало поперек дороги как раз в самой середине огромной лужи, залившей ложбинку, через которую пролегала колея. Объехать препятствие возможным не представлялось. И верхушка, и комель надежно прятались в придорожных кустах, с обеих сторон перекрывая обочины.

Стас, не вылезая из машины, завертел головой, пытаясь найти место для разворота. Бормотание за спиной прекратилось. Дыша в затылок водителя перегаром, остроумный Борейша советовал посигналить.

Участковый, в очередной раз выругавшись, с понтом нажал на клаксон. По дереву пробежала дрожь, затем, перебирая ветками, как сороконожка, оно резво убежало в лес.

— Чур меня, чур меня. — Закрестился, потрясенный увиденным, бомж. — Боже, иже еси на небеси... Слышь, начальник, как там дальше? А? Прости меня, Господи, обещаю тебе все, но спаси меня. Я же пошутил с этим сигналом, просто ляпнул! Господи, да светится имя твое... Командир, увези меня отсюда, куда угодно, только побыстрее!

Борейша на миг умолк, потом схватил за плечи Стаса и завопил ему в ухо:

— Поехали, тебе говорят, поехали, потом заведешь. — И, внезапно успокоившись, забубнил снова: — Спаси меня, Господи... Поехали быстрее. Каюсь, каюсь, каюсь... Чего ждешь, гони отсюда. Иже еси на небеси... Быстрее. Боже, да святится имя твое... Да не стой же, поехали.

Машина ракетой проскочила лужу и, набирая ход, понеслась по лесной дороге. Для Стаса ожившее дерево явилось логическим продолжением разговора с лешаком, и к происшедшему он отнесся более спокойно. «Чего только не бывает в наших лесах», — эта философская мысль подействовала на него успокаивающе.