Метро 2033. Муос - Захар Петров Страница 15

На третий день переговоров между парламентерами произошел неожиданный конфликт. Но конечно, не он явился причиной глобальной катастрофы, он только подтвердил наличие всеобщего тупика на фоне безумного, бескомпромиссного реваншизма. Теперь уже трудно понять, кто первым отдал фатальный приказ. В ход пошли красные кнопки.

В Минске заревели сирены. Члены Правительства, высшие чины и обслуживающий персонал по переходам спустились в огромный бункер под Домом Правительства. Через пять минут после объявления тревоги вертолет с семьей президента вылетел из Беловежской пущи. Иванюк хотел дождаться родных, но офицеры из службы охраны почти насильно увели его в бункер.

Электромагнитный импульс вывел из строя навигационные системы вертолета. Несмотря на это, опытный летчик довел машину до окрестностей Минска и искал место для посадки в рушащемся и пылающем городе. Запоздалая боеголовка упала как раз под пролетавшим вертолетом, и взрыв в долю секунды превратил машину в оплавленный кусок металла.

Уцелевшие члены правительства и высшие чиновники силовых ведомств собрались в зале совещаний бункера. Электронная система сбора информации и слежения, камеры наружного наблюдения, дипломатические каналы связи, белорусские спутники, которые функционировали еще несколько часов после начала удара, свидетельствовали о чудовищных разрушениях на территории страны. Надежды на то, что удар будет дозированным, не осталось — стало ясно, что сбываются самые мрачные прогнозы развития событий.

Президент много раз пытался представить себе последствия возможной катастрофы, но действительность оказалась кошмарней самых ужасных предположений. Он был растерян. Надо было отдавать какие-то распоряжения, но он просто не знал, какие… и зачем. Большинство членов правительства пребывали в таком же состоянии. Они просто не могли адекватно оценить, что же произошло.

На следующий день, по системе туннелей, соединявших бункер с метро и иными коммуникациями подземного Минска, входившими в систему МУОСа, были направлены разведчики. Вернулись не все. Из докладов следовало, что в системе МУОСа скопилось огромное количество людей, однако в результате запоздавшего оповещения многие попали в убежища уже после взрыва — с тяжелыми или смертельными травмами, ожогами, поражениями радиацией. Медиков не хватало. Подземные склады медикаментов и продовольствия оказались заполнены менее чем на треть, хотя по довоенным отчетам они должны были быть забитыми до отказа.

Уровень радиоактивного загрязнения на поверхности значительно превышал прогнозный, а установленные гермошлюзовые системы явно были бракованными. В самом метро, которое едва вмещало всех спустившихся, радиация отмечалась чуть выше допустимой отметки, а верхние помещения системы МУОСа вообще оказались непригодными для постоянного пребывания там людей.

Разрушения на поверхности были катастрофическими, оставшиеся там в живых люди получили летальный уровень радиации. Они сбивались в группы и пытались любыми средствами прорваться в метро и другие убежища.

Системы внутренней связи в МУОСе, опять же вопреки довоенным докладам, не были приведены в готовность, недоставало жизненно необходимых генераторов и другого оборудования.

Мрачно выслушав доклады и сделав оргвыводы в отношении виновников, Валерий Иванюк обвел взглядом свою команду: «Что нам делать дальше?»

Несколько часов ушло на обсуждение того, как наладить связь между убежищами, как управлять разветвленной системой поселений, как организовать охрану складов и, главное: чем кормить, как лечить и где селить выживших?..

Совещание закончилось уже за полночь. Президент остался в зале заседаний один. Мониторы на стене бесстрастно регистрировали наблюдения камер, установленных на поверхности и в убежищах. Правда, большая часть экранов уже «снежила». Одна чудом уцелевшая камера передавала четкую картинку с площади Якуба Коласа. Здания были разрушены, филармония пылала, на проспекте сгрудились горящие или уже сгоревшие автомобили. Стволы деревьев были обуглены. Люди беспомощно толпились у входа в метро — их силуэты были видны в отблесках пожара. И кругом лежали трупы, трупы, трупы — тех, кто бежал в метро и не успел. Маленькая девочка, лет четырех, в светлом платьице (совсем как его дочь Валерия), сидела возле неподвижной женщины и трогала ее за лицо, видимо что-то говоря, наверняка плача. Ребенок уже получил смертельную дозу радиации и скоро упадет рядом с матерью. Эта девочка — одна из его народа, она умирает, и президент не смог ей помочь. Он не смог защитить десять миллионов, которые умерли, умирают или умрут в муках в ближайшее время. Он даже не смог спасти свою семью.

Иванюк растерянно, не отрываясь смотрел на экран. Он вспоминал, как когда-то хотел стать президентом. Кажется, грезить властью он начал еще в детские годы. В школе про него говорили «лидер», и он, действительно, стремился возглавлять какие-то бессмысленные советы и собрания. Выпускные экзамены, золотая медаль, поступление в нархоз. К этому времени огромная страна развалилась, советы и собрания вышли из моды, и Валерий как бы ушел в тень. Правда, на время. Пока его сокурсники «отрывались по полной» или занимались в свободное от сессий время коммерцией, он зубрил экономическую литературу, пытаясь понять, почему у них там все так хорошо и что сделать, чтоб тут не было так плохо. Он мог бы остаться в столице, но, следуя совету Цезаря, вернулся в свой поселок, где было проще стать первым. Для начала он стал директором льнозавода, легко обойдя других конкурентов — в основном дураков или алкоголиков. В первые же выборы был избран депутатом, что, впрочем, оказалось совсем не трудно: просто на льнозаводе, где работала чуть ли не половина поселка, незадолго до выборов повысили зарплату (не важно, что это было сделано за счет очередного кредита). Парламент, новые выборы. Зарисовавшись перед репортёрами на популярных темах, заведя достаточно важных связей в верхах, он шагнул в правительство, а оттуда — в Совбез. Еще одни выборы… И вот сбылась его уже давно оформившаяся мечта — он выиграл главные выборы своей жизни, как всегда не совсем честные. Пафосная инаугурация, присяга. Недолгие месяцы президентства, работа с утра до ночи. Иванюк убеждал себя, что работает для народа. На самом деле он просто страстно хотел набрать баллов, чтобы выиграть следующие выборы. Ну, может быть, еще хотел, чтобы им восхищались жена и дети. Он любил, когда его фотографировали с семьей: крупный темноволосый мужчина с такой искренней улыбкой и умными глазами, а рядом интересная, стройная дама — его жена — и две девочки в светлых платьях. Образ получался эффектный — ещё один козырь при подготовке к будущим выборам. И даже МУОС, можно сказать, его детище, способен был дать предусмотрительному президенту огромные дивиденды в случае какого-нибудь маленького или среднего военного конфликта. Иванюк не то чтобы желал, просто иногда представлял, как шальная вражеская боеголовка падает где-нибудь в Дзержинске или Заславле. А вовремя предупреждённые минчане, спустившись в комфортные подземелья, не переставая удивляться, восхваляют своего спасителя-президента. Как глупо!..

— Господин президент!

Валерий поднял голову, сквозь слезы посмотрел на вошедшего. Рядом с ним стоял Семен Тимошук — майор из службы безопасности. Этот уже немолодой мужик — единственный человек, с которым глава страны мог поговорить по душам и выпить по сто грамм, не боясь сказать лишнего. Он сам просил Тимошука называть себя на «ты», когда они общались один на один. Тот соглашался, но никогда раньше этого не делал.