Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны - Евгений Малинин Страница 15

Выпрямившись, я тряхнул головой, отгоняя мгновенную дурноту и оглянулся на Макаронина. Тот стоял за моей спиной и диковато озирался по сторонам. Я показал ему зажатого в кулаке медвежонка и с глубоким удовлетворением произнес:

– Вот, поймал!..

Старший лейтенант посмотрел на меня круглыми глазами и тихо повторил:

– Поймал…

Только тут я заметил, что в двух шагах за его спиной виднеется… темная коряга… «чертов сучок»!

«Он же должен быть…» – растерянно подумал я и посмотрел в другую сторону, туда, куда мы бежали и где по всем законам окружающего мира должна была находиться коряга, но там ничего не было!! Я снова развернулся к Макаронину. Тот топтался на прежнем месте, продолжая озираться, и тут я увидел, что от коряги в нашу сторону по травке тянется… едва заметная тропка, нет даже не тропка, а так, легкая примятость. Мне немедленно припомнилось, что точно такую же примятость я видел только что, стоя в нескольких метрах от коряги, только тогда она располагалась с другой стороны и тянулась через всю поляну, от опушки до коряги!

И тут меня словно что-то толкнуло изнутри – я еще раз огляделся и прислушался к собственным ощущениям…

Пространство вокруг меня было переполнено дикой, неупорядоченной магической Силой – это был явно не наш Мир!!

– Та-а-к… – ошарашено протянул я, и снова посмотрел на Юрку.

Тот уже слегка пришел в себя, и, похоже, ничто его не тревожило. К нему снова вернулась его всегдашняя жизнерадостность.

– Эк нас… перешвырнуло!.. – Он расплылся в довольной улыбке. – А других вот так вот, наверное, вообще неизвестно куда забрасывает!

Я взглянул на зажатого в кулаке медвежонка и подумал:

«Да, друг, ну ты и услугу нам оказал!..»

И вдруг остановил сам себя:

«Услугу!!! Это же – игрушка!!! Как она могла бежать!!! Но ведь бежала! Я сам видел!!»

– А чего ты к этой коряге-то рванул?.. – раздался позади меня голос Макаронины. – Я ж тебя предупреждал, что к ней подходить нельзя!..

– Да вот, – машинально ответил я, – медвежонок у меня сбежал.

– Ха! Сбежал! – Воскликнул Юрка. – Как же он мог сбежать, когда он – игрушка?! Уронил, небось, сам, а он просто откатился!..

«Откатился?.. – Мысленно переспросил я сам себя, и тут же не согласился с Юркиным предположением. – Нет – побежал! Я сам видел, как у него лапы… мелькали!»

А Юрка тем временем продолжал свои разглагольствования:

– Его надо было веточкой достать, а ты, дурной, за ним рванул. Хорошо еще нас не так далеко перекинуло, а то бы и дороги домой не нашли!

«Да мы ее и так не найдем!» – подумал я, и тут же вспомнил, что мешочек с «камушками», подарок Маулика, при мне, так что я всегда смогу построить портал перехода… Вот только… Почему медвежонок привел меня сюда?! Случайно ли это?! Вот что надо выяснить! А для этого необходимо найти и пораспросить кого-то из местных! Кстати и с этим самым «перекидом» не грех разобраться, похоже здесь народу много «поперекидывало». А вот портала перехода у сучка не было… Во всяком случае я его не почувствовал… И это было странно!!

– Ну ладно, – закруглился наконец Макаронин, – хватит стоять столбом, пошли в Лосиху!

– Пошли! – Немедленно согласился я, – только вот, дорогу-то ты помнишь… после «перекида»?!

Юрка ощерился в своей неповторимой самоуверенной улыбочке:

– Да я отсюда до Лосихи с завязанными глазами дойду! – И тут же чуть-чуть поправился. – Вот только чертов сучок обойти надо!

И он по широкому кругу, обходя корягу, двинулся все к той же опушке поляны. Я, чуть приотстал и быстро наговорил заклинание «Полного Понимания», прикрыв им и себя и Юрика… так, на всякий случай. А затем направился за старшим лейтенантом, сжимая в кулаке медвежонка, словно боясь, что он снова вырвется и рванет куда-нибудь еще. Но игрушка вела себя смирно, так что дойдя следом за Макарониной до опушки, я опять уложил ее в карман, правда, клапан я на этот раз тщательно застегнул.

Мы снова вошли в лес. Поляна, на которой валялся чертов сучок, скрылась за деревьями, и шагов через двадцать мы неожиданно вышли на узенькую тропочку, бегущую между кочек, поросших черникой, короткой травкой и редким папоротником. Я заметил, что выйдя на эту тропочку, Макаронин чуть замешкался, чтобы оглядеться, и вид у него при этом был слегка удивленный. Однако никаких вопросов я задавать ему не стал, поскольку он быстро оправился от своего удивления и бодро зашагал по тропочке направо.

Мы прошли наверное с полкилометра, когда Юрка вдруг остановился и с удивлением уставился на высоченную березу со сломанной и обгорелой верхушкой. Я подошел ближе и поинтересовался:

– Что, Макаронина, знакомую встретил?..

Он слегка растерянно посмотрел на меня и ответил:

– Именно, что знакомую… – и снова переведя взгляд на березу, добавил, – вот только березка эта никак не могла здесь стоять!..

– Как же – «не могла», когда вот она, стоит!

– Именно, что стоит… – Юрка снова взглянул на меня, – но, вообще-то, эта береза находится севернее Лосихи, а мы, что б ты знал, подходим… – тут он как-то странно к-хмыкнул, – с юга!

– А тебе не кажется, что ты просто слегка заплутал?! – С едва заметной усмешкой спросил я.

Юрка мою усмешку не заметил, но сразу же набычился:

– Как это я мог заплутать, когда я эти места знаю, как свои пять пальцев!..

– А береза?.. – Еще более усмешливо поинтересовался я. – Или она специально сюда… переместилась, чтобы тебя запутать?!

– Нет, береза здесь всегда стояла! – Раздался вдруг довольно высокий мужской голос из-за недалеких кустиков, а спустя мгновение на тропочку из-за кустов выступил и его обладатель.

Мы с Юркой уставились на мужика, но тот и не думал смущаться:

– С тех пор, ребята, как я сюда попал, эта береза всегда туточки обреталась. Может, ольха, какая черная, или, там, бузина и могли деру дать из этих мест, а береза – никогда! Береза – дерево солидное!

Мужик открыто улыбался, хотя в его светло голубых, удивительно прозрачных глазах таилась некая серьезная заинтересованность. А вообще-то, вид у него был довольно несуразный – крупный, породистый, с легкой горбинкой нос как-то не вязался с простоватыми, улыбчивыми губами и светлыми, широко расставленными глазами, опушенными светлыми же ресницами. На высокий, покрытый легкими морщинами лоб падали негустые светлые волосы, обнаружившие на затылке уже заметную проплешинку.

Годков мужику было между двадцатью пятью и сорока, а одет он был самым обычным образом: в мешковатые, со времен покупки не глаженые штаны, заправленные в разношенные, но еще довольно крепкие сапоги с короткими голенищами и темно-синюю, в мелкий белый горох рубаху навыпуск, подпоясанную куском тонкого шнура. В крупных, явно привыкших к тяжелой работе руках мужик держал небольшой холщевый мешок, перетянутый по горловине бечевкой и странный музыкальный инструмент, напоминавший басовую мандолину с резко загнутой назад колодочкой для колков.