Богиня роз - Филис Кристина Каст Страница 15

Микки смотрела на любимые сады и чувствовала, как уходят последние капли тревоги. Сады были устроены в форме гигантского прямоугольника, по которому шли ярусы роз, и они всегда казались Микки похожими на огромный итальянский свадебный торт. Здесь было пять секций террасированных посадок, и они поднимались над улицами почти на девятьсот футов. На каждом уровне ряд за рядом росли тщательно ухоженные розы. Эти сады были созданы в подражание садам эпохи итальянского Ренессанса, и среди девяти тысяч роз и специально привезенных статуй красовались итальянские можжевельники, подстриженные аккуратными конусами, южные магнолии, а также остролисты и горные сосны.

И еще на каждом уровне был свой, особенный водный элемент. Сады похвалялись мирными глубокими прудами и прозрачными стенами воды, стекавшими от фонтана к фонтану и собиравшимися воедино в великолепном центре третьего, самого обширного уровня.

Было уже совсем темно, однако в отличие от Вудворд-парка в розовых садах не было стоявших тут и там фонарей. Вместо них каждое водное сооружение освещалось изнутри. Эффект получался ошеломляющий. Сады как будто светились сами по себе, вися над мерцающей, пахнущей розами водой. Капризный ветерок дунул в затылок Микки, растрепав волосы и подтолкнув вперед. И она нетерпеливо пересекла границу между двумя парками и глубоко вдохнула, окунувшись в розовый аромат.

- В раю не может пахнуть лучше, - прошептала Микки.

И, словно ноги сами сделали за нее выбор, Микки пошла вниз, к своей любимой дорожке, не спеша продвигаясь в глубь садов. В иные вечера здесь бывало полно людей почти до самого закрытия. Они приносили с собой складные стулья и корзинки для пикников, книги, альбомы для рисования. Но сегодня Микки с облегчением обнаружила, что единственными посетителями парка оказались двое влюбленных, которые устроились на одеяле на краю верхнего уровня. Но Микки не обращала на них внимания, а они не обращали внимания на нее. И ее это вполне устраивало. Она предпочитала оставаться с розами наедине. Микки не спеша шла вперед, время от времени задерживаясь около своих любимиц. Вечер был тихим, и, кроме легкого шелеста ветра, завораживающего плеска воды и шороха гальки под ногами, ничего не было слышно. Как будто розы создавали некий звуковой барьер между садами и остальным миром.

Нелепое свидание и неудача с «Медеей» были забыты, и она снова была вполне довольна собой, шагая по широкой дорожке по правой стороне третьего уровня. Заторопившись, Микки чуть ли не бегом спустилась по ступенькам, стремясь добраться до центра садов. Внизу каменную лестницу завершала арка, сложенная из тяжелых булыжников. Микки прошла под этим изумительным сооружением и, как всегда, ощутила, словно вошла в другой мир. Улыбнувшись, она посмотрела налево.

- Ты ведь знаешь, что ты тоже причина всего этого, и немаловажная.

Микки обращалась к огромной статуе, что величественно возвышалась между аркой, под которой только что прошла Микки, и вторым таким же сооружением, за которым начиналась лестница слева от фигуры - это было зеркальное отражение той, по которой спустилась Микки.

Микки подошла к статуе и посмотрела на нее, вдыхая аромат пышно цветущих роз «дабл делайт», кусты которых окружали фигуру.

- Привет, старина, - негромко поздоровалась она со скульптурой.

Мерцающий свет большого круглого фонтана, расположенного в нескольких ярдах от нее, бросал на статую странный водянистый отблеск, немножко мрачноватый, постоянно меняющийся. Фигура казалась почти живой в этих голубых бликах. Мраморная шкура как будто впитывала пульсирующий свет воды, отчего создавался эффект живой плоти. Древняя скульптура словно бы дышала. Микки встряхнулась.

- Не глупи! - решительно приказала она себе. - Это все та же статуя, которая всегда здесь стояла. И она просто обязана выглядеть жутковато, не зря же ее называют Стражем роз.

И стоило Микки сказать это, как мрамор принял обычные очертания, знакомые Микки с детства. Местная легенда гласила, что эту статую подарила городу некая эксцентричная греческая наследница в 1934 году, когда сады получили свое имя. Причины ее щедрости никто не знал, но говорили, что эта леди посетила сады и была совершенно очарована их оформлением.

Микки сделала шаг вперед и осторожно провела пальцами по буквам, вырезанным на каменной доске: «Чудовище греческой богини ночи. Эта статуя - копия фигуры, найденной в Парфеноне, и предположительно ее создателя вдохновил критский миф о Минотавре».

Микки с сомнением покачала головой. Это чудище никогда не казалось ей похожим на Минотавра. Да, скульптура рождала в ее сознании странные, фантастические образы, напоминая о последних бессонных ночах и полузабытых волшебных сказках, которые в детстве читала ей мама, - но Микки совсем не видела сходства между этой фигурой и той мифологической тварью, которая якобы имела тело человека и бычью голову.

- Мне скорее кажется, что ты не из античной мифологии, а из какого-то совершенно другого мира, - сообщила Микки статуе.

Вообще- то, призналась себе Микки, в миллионный, наверное, раз рассматривая фигуру, эта статуя представляла собой некую прекрасную и пугающую смесь примитивной мужской силы и звериного начала.

Чудище было огромным, по меньшей мере семи футов в высоту, и более похожим на человека, чем Минотавр царя Миноса, - но его схожесть с человеком не делала его ни на каплю менее впечатляющим. Он как бы припал к земле, которую изображал высокий, украшенный затейливой резьбой мраморный пьедестал. Его задние ноги были толстыми и очень похожими на ноги спринтера мирового класса, вот только были покрыты густой шерстью и заканчивались раздвоенными копытами. Крепкими руками чудище вцепилось в верхнюю часть пьедестала. Мощные мышцы рук, плеч и бедер выступали буграми от напряжения. Лицо чудища было обозначено размытыми линиями, словно скульптор его не закончил. И оно выглядело как лицо мужчины, хотя, безусловно, свирепого и грубого. Вместо глаз в мраморе имелись лишь пустые углубления под густыми широкими бровями. Микки, вскинув голову, изучала скульптуру. Чудовище, да, но в облике мужчины. Не настоящий бык… зато смутно напоминает баскетболиста Торина Грина. На голове чудища торчали толстые остроконечные рога, на плечи спадала пышная грива волос. Скульптор изобразил волосы чудища так, словно оно сопротивляется яростному ветру.

Микки вдруг как будто что-то кольнуло. Ну конечно, у чудища были рога! Как у ее преследователя во сне прошлой ночью. Она прищурилась. Может быть, именно отсюда и возникла ее фантазия? Ей захотелось хлопнуть себя по лбу. Вот и говорите об избытке воображения! Не было ли объяснение ее навязчивой идеи таким вот простым? Она ведь всегда любила розовые сады, и в особенности этот их уровень. И как напомнила бы мать, будь она до сих пор жива, Микки всегда отличалась склонностью к излишнему фантазированию. Сколько раз мама говорила - вместо того чтобы грезить наяву, лучше прибраться в комнате? Или сделать домашние задания… или помыть посуду?

Нелли была права. Снова права. Ее последние сны, скорее всего, были лишь результатом ее одержимости розами и всем, что их окружало. А прочие галлюцинации - просто грезы невыспавшегося, да еще и бестолкового ума.