Драконий коготь - Артур Баневич Страница 15

— Ты уже говорила, — прервал он вежливо.

— А, черт, и верно. Повторяюсь. Прости. Это все из-за разбойничьих цен. Мама Дюннэ на пиво жалеет. Для персонала — только водка. А это такая дрянь, что и не говори.

С некоторым запозданием Дебрен вспомнил, что знает соответствующее обстоятельствам заклинание. Простенькое, слова можно вслух не произносить. В свое время выиграл его у одного виноторговца в Бомблонье. Записанное на клочке пергамина, оно должно было играть роль добавки к банку, и поэтому купец оценил его вполне конкретно — в полтора ирбийских дуката. Цена, как и любая другая, была, разумеется, относительной. Хозяин дал бы, вероятно, гораздо больше за умение определять количество самогона, которым бесчестные контрагенты разбавляли благородные напитки из маримальских винных погребов. Дебрену хватало собственного языка, и на ярмарке он не заплатил бы за подобное и ломаного гроша. Однако сейчас эта штучка могла пригодиться.

Он мысленно медленно проговорил формулу. И выругался. Уже не мысленно.

— Ты что там бормочешь? — полюбопытствовала женщина. — Э-эй! Я не разрешала…

Она отскочила. Мягко, по-кошачьему. Теперь он уже был уверен, что она босая. Нога, прижимавшая через коровью накидку его спину, сползла на шею. Ступня была мягкая, как у всякого человека, ходившего всю жизнь в ботинках. И удивительно теплая.

Она наверняка не была ни простой деревенской девахой, ни даже типичной для борделей больших городов сироткой из пригорода. Стоя на коленях на краю крыльца, Дебрен прежде всего попробовал хоть немного очистить желудок, однако у него хватило сил это отметить.

— Твое счастье, что не на лестницу, мужичок. А то мыть после тебя я б и не подумала.

Тошнота прошла быстро. Желудок освободился. Это помогает. Однако выручил его в основном прилив адреналина. Что-то острое и холодное все еще висело у него над спиной.

— Прости, княжна, — пробормотал он. — Пренд — уже не та темно-синяя река, что прежде… Перекусит человек здоровым на вид раком, водицей запьет… Вот и вся любовь…

— Ты что-то сказал? — Голос женщины потвердел и похолодел.

— Прости еще раз, если обидел. Беру свои слова обратно. По сравнению с реками на Востоке…

— Заткнись… — Несколько секунд было тихо, хоть и не совсем. О навес крыльца постукивали капли дождя. И было как-то неуютно. Правда, тоже не совсем. Ощущение каким-то образом было связано с этой странной женщиной, окруженной аурой человека, отлично знающего, как пользоваться холодными и острыми предметами. Ее следовало опасаться, и Дебрен решил целиком подчиниться интуиции. Но было что-то еще. Он не мог определить что.

— Сейчас ты встанешь и войдешь в помещение. Я хочу видеть твое лицо, мужичок. И лучше, чтобы это было искреннее, открытое лицо.

Она ткнула его острием в ягодицу. Он поднялся, а потом, направляясь к двери, попытался незаметно определить, что, кроме меча, она может ему противопоставить. Ее кошачью ловкость и талант вставать в соответствующем месте он оценил сразу. Выглядело это как бы естественно, и все же она все время оставалась такой же невидимой, как его собственное ухо.

На полдороге неожиданно заработало злосчастное полуторадукатовое заклинание. Только теперь Дебрену пришло в голову, что скорее всего именно оно вызвало тошноту. От удивления он споткнулся обо что-то, лежавшее сразу за порогом. Крепко ударил палец и с трудом удержал равновесие.

— Можешь подойти к камину и обогреть задницу, — услышал он сухой голос.

Для корчмы комната была невелика, но «Розовый кролик», пожалуй, никогда и не предназначался под корчму. Два поддерживающих потолок столба, казалось, занимали половину заставленного столами помещения и гораздо больше годились для какого-нибудь солидного военного сооружения, однако это было решение вполне сознательное и продуманное. Строивший здание плотник скорее всего сам, без помощи резчика, убрал с чрезвычайно массивных стволов излишек древесины, придав подпорам формы человеческого тела. Формы не были прикрыты ничем, скорее наоборот. Правый столб изображал грудастую бабу, левый, у которого дровосек, следуя заказу, не срубил одну крупную ветвь, — уставившегося на нее мужчину. У плотника, как у всякого плотника, была немного тяжеловатая рука, поэтому трудно была сказать, уставился ли глуповато усмехающийся субъект на другой столб или же на ветку. Декор дополняли несколько глубоких стенных ниш, покрытых цветными фресками, изображающими мужчин и женщин. Множество мужчин и женщин и еще большее количество разнообразнейших поз и сочетаний.

— Не пялься, — проворчал голос, и что-то не очень деликатно толкнуло его в спину. — Здесь за разглядывание платить надо. Эти свинства включены в цену жратвы и напитков. Можешь отвернуться, мужичок.

Еще некоторое время он насыщал руки теплом пылающего в камине огня, а глаза — изображениями купающихся селянок. Потом медленно развернулся на босой пятке и поздравил себя за сдержанность.

Женщина была явно великовата для того, чтобы можно было нанести ей серьезный удар локтем, даже здоровым. Последнее время встречалось много таких рослых, достающих головой до потолка молодых людей. Чародеи в унисон с владыками объясняли это ростом благосостояния, жрецы — божьей милостью, а циники — военными успехами дракленцев лет пятнадцать-двадцать назад. Конечно, юноши были повыше девушек, и такие, как эта, почти в сажень ростом девица, встречались редко. Может, она и не была выше Дебрена, но то, что не ниже, — это уж точно. Причем без башмаков. Кроме того, хоть на вид худощавая, но тем не менее имевшая, что показать по сравнению с более «домашними» дамами, она вытянулась не только вверх. Ни полотняная рубаха выше колен, ни накинутая на ночную сорочку кожаная туника, модная у завзятых вояк, не могли укрыть от мира могучие лодыжки и округлые бицепсы. Она, несомненно, была сильна.

И красива — на свой манер.

В руке она достаточно небрежно держала не меч, как он думал, а взятый из камина вертел.

— Для начала хочу тебе напомнить, что видимость бывает обманчива, — сказала она, смело глядя ему в лицо.

Кроме огня в камине, около дверей горели еще две смолистые щепки, но света они давали немного, и он не мог определить цвет ее глаз. Волосы были темные, наверняка унаследованные от какого-то дракленского участника набегов и недостаточно быстроногой матери. Однако и их цвет он тоже не мог угадать. Видел только, что они влажные, хоть под дождь она с крыльца не спускалась, а навес над крыльцом так-то уж сильно не протекал.

— Я сознательно говорю «напомнить», потому что теперь вижу, что никакой ты не мужичок. Повидал мир.

— Повидал. — Он предпочитал ждать и слушать, нежели говорить. Хрипловатый, несущий запах водки голос женщины — теперь он видел, что она молода, — ему нравился, хотя она наверняка работала здесь не певицей.

— Это хорошо. Путешествия обогащают воображение и приучают к покладистости. Человек бывалый никогда не подумает: «Плевать мне на соплячку, она ж пьяная, прыгну, за космы схвачу, не успеет оглянуться, а если вырываться начнет, то в наказание еще и оттрахаю как следует». Человек бывалый знает, что пьяная баба с грязным вертелом может оказаться опаснее волколака, потому как сама не знает, куда ударит.