Война за Возвышение - Дэвид Брин Страница 15

И все-таки разведывательный корабль «Проконсул» не пережил своего пилота. Он участвовал в последнем боевом вылете и погиб в космосе, но защитная оболочка сохранила жизнь.

Достаточно жизни, чтобы вдыхать острый запах шесть дней не мывшейся обезьяны и выдыхать непрерывный поток проклятий и непристойностей.

Наконец, обнаружив, что ругательства иссякают, Фибен выдохся. Он уже произвел все мыслимые и немыслимые перестановки, комбинации, противопоставления телесных, духовных и наследственных свойств, реальных и воображаемых, какими только может обладать враг. Это помогло ему выдержать собственное участие в битве, когда он пытался применить свое оружие, подобное пугачу, и избежать ответных ударов, как комар увертывается от ударов молота. После контузии от близких попаданий, после визга разрываемого металла, после потрясений и замешательства он, оказывается, еще жив. Пока.

Убедившись, что капсула жизнеобеспечения исправна и не собирается расколоться, как остальные части корабля, Фибен выбрался из своего костюма и воспользовался первой за много дней возможностью почесаться. Он чесался не только пальцами рук, но и пальцами левой ноги. И, наконец, откинулся на спину, приходя в себя от переживаний.

Его главной задачей было подойти как можно ближе и собрать данные для защитников. Фибен решил пройти прямо через вражеский флот. И так и поступил.

Похоже, захватчики не оценили его комментарии, когда «Проконсул» пролетал через центр их построения. Фибен сбился со счета, сколько раз он чуть не сварился от близких разрывов. К тому времени, как он вылетел за пределы строя наступающих, вся корма «Проконсула» превратилась в застывший расплав металла.

Главный двигатель вышел из строя, конечно. Вернуться и помочь товарищам в их отчаянной схватке не было никакой возможности. Улетая все дальше от разворачивающейся битвы, Фибен мог только слушать.

Это даже не сражение. Избиение продолжалось меньше одного дня.

Фибен помнил последний удар корвета «Дарвин» в сопровождении двух переоборудованных фрайтеров и группы разведчиков. Эта маленькая группа ударила во фланг наступающему флоту, пробила его, привела в смятение строй крейсеров в облаках дыма и в ужасных волнах вероятности.

Из этого водоворота не вышел ни один земной корабль. Фибен понял, что «Бонабо» и его друг Саймон погибли.

В данный момент, преследуя несколько уцелевших кораблей, враг уходил за ними Ифни знает куда. Нападающие не торопились, расчищали пространство, прежде чем устремиться к ждущему Гарту.

Теперь проклятия Фибена обратились на другое. В духе конструктивной критики, разумеется, он перечислял характерные недостатки расы, которую его собственное племя имело несчастье получить в качестве патронов. «Почему? – вопрошал он Вселенную. – Почему люди, эти злополучные безволосые несчастные волчата, с их невероятно дурным вкусом, возвысили неошимпанзе и ввели в галактику, которой управляют откровенные идиоты?» Иногда он засыпал.

К нему приходили тревожные сны. Фибену снилось, что он пытается заговорить, но не может произнести ни слова. Кошмарная перспектива для существа, чьи прапрадеды говорили только с помощью специальных приборов, а еще более отдаленные предки за всю жизнь не сказали ни слова.

Фибен потел. Нет большего стыда. Во сне он почему-то искал «речь» – словно это предмет, вещь, которую можно потерять, случайно положив не на то место.

Глядя вниз, он увидел сверкающую жемчужину. Может, это дар миров, подумал Фибен и наклонился, чтобы поднять ее. Но он такой неуклюжий!

Пальцы не сгибаются, и он не смог поднять сокровище из пыли. Больше того, от его усилий она зарылась в пыль еще глубже.

Отчаявшись, он присел на корточки и подобрал ее губами.

Она обжигает! Во сне он закричал, когда в горло устремился жидкий огонь.

Но в то же время он понимал, что это странный кошмар: можно испытывать ужас и в то же время оставаться посторонним наблюдателем. Одна его половина дергалась от боли, а другая с интересом следила за первой.

И тут же сцена изменилась. Фибен обнаружил, что стоит в толпе бородатых людей в черных плащах и мягких шляпах. Это все старики; перелистывая древние рукописи, они спорят друг с другом. Древний совет талмудистов, подумал он. Ему приходилось читать о таких во время изучения религии в университете. Раввины сидят кружком и обсуждают символизм и его библейскую интерпретацию. Один поднимает высохшую руку и указывает на Фибена.

«Кто лакает, как животное, – такого, Гидеон, не следует брать...»

– А что это значит? – спрашивает Фибен. Боль прошла. Теперь он не испуган, а заинтересован. Его приятель, Саймон, был иудеем. Это отчасти объясняет безумную сцену. Совершенно очевидно, что эти человеческие ученые пытаются растолковать его перепуганной части смысл сна.

«Нет, нет, – возражает второй мудрец. – Символы имеют отношение к суду над ребенком Моисеем. Ангел, ты помнишь, направил его руку к раскаленным углям, а не к сверкающим драгоценностям, и рот его был обожжен...»

– Но я не понимаю, что это говорит мне, – возразил Фибен.

Старейший раввин поднял руку, и все замолчали.

«Сон не означает ни того, ни другого. Символизм его очевиден», – сказал он.

«Смысл его исходит от старейшей книги...»

Густые брови мудреца сосредоточенно сошлись.

«...и Адам тоже вкусил плода от древа познания добра и зла...»

– Уф! – вслух застонал Фибен, просыпаясь, мокрый от пота. Вокруг грязная душная капсула, но сохранялось и видение сна, и на мгновение Фибен усомнился в реальности. Наконец пожал плечами. «Должно быть, старина «Проконсул» пролетел сквозь волны вероятностной мины ити, пока я спал. Да.

Так, наверно, и было. Никогда не буду больше смеяться над рассказами в баре астронавтов».

Сверившись с разбитыми приборами, Фибен убедился, что битва сместилась в сторону солнца. Его собственный корабль находится точно на орбите пересечения с планетой.

– Гм, – пробормотал он, работая с компьютером. Действительно, какая ирония. Компьютер утверждает, что это планета Гарт.