Хозяйка усадьбы, или Графиня поневоле - Кира Рамис Страница 15

А вот наутро случилось то, что случилось.

В назначенное время я был у ратуши. Нет, я пришёл даже за полчаса. Был зол на идиотскую ситуацию с опозданием в несколько минут. Мысль ещё тогда проскользнула: почему клерк вчера всеми силами меня пытался задержать, а сейчас мило улыбается, кланяется и пропускает к градоначальнику без пропуска? Проскользнула и исчезла.

Невысокого роста тучный мужчина со щеками, свисающими словно брыли у собаки, распахнул мне навстречу объятия. Я же сухо подал руку для пожатия. Тот не обиделся и ответил.

Он всячески благодарил меня за то, что я не отказался приехать в Визард, затем потёр ладони и попросил посмотреть артефакт.

– Он нам жизненно необходим, господин Верещагин, – улыбался тот, подсовывая мне чемоданчик с золотом. – Поэтому и опустошаем городскую казну ради него. Ужасная засуха, если бы не ваш артефакт, то страдать моему народу зимой от голода. Напишите расписку, что деньги получены сполна, – он подсунул мне бумагу и ручку.

Не подозревая подвоха, я всё подписал. Довольный свершившейся сделкой, господин Полунин тут же вызвал в кабинет мага, почему-то в сопровождении охраны, и потребовал тут же испытать артефакт, указывая на засохший цветок.

– Очень дорогой и редкий артефакт, без охраны никак, – улыбнулся Полунин, подходя ко мне поближе.

– Господин, но артефакт неисправен! – маг перевёл взгляд с начальника на меня.

– Этого быть не может! Есть магически заверенная бумага, что артефакт работает и его хватит на восстановление зелёных…

Меня не дослушали. Первым выкрикнул градоначальник, что я вор и мошенник, пытающийся продать неисправный артефакт. Он тряс в руках расписку.

Я ещё думал оправдаться и поэтому потерял драгоценные секунды: магический браслет-блокиратор в одно мгновение был застёгнут на моём запястье. Второй же, в виде артефакта, у себя в руке держал гад Полунин.

Раскидав охрану, что пыталась держать меня под руки, громко взвыв, я бросился на градоначальника. Ох, как он побледнел, пытаясь спрятаться за спиной мага. И именно в тот миг, когда рука уже была возле лица Полунина, свет померк в моих глазах.

Потом был суд. Да какой суд? Фарс. Совершенно бездоказательно обвинили в подлоге артефакта, присвоении денег и как мошенника и гражданина чужой империи приговорили к пяти годам рабства. Судья хотел дать три года, но гад Полунин, призвав свидетелей, потребовал накинуть срок за нападение на имперского служащего при исполнении.

– Завтра же выкуплю тебя и отправлю на каменоломни. Уверен, что выжить тебе там не удастся! И если ты надеешься, что тебя выкупят для домашних утех, так не успеют. Я тебе припомню то нападение! Не с тем связался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Точно, не с тем связался.

Прямо из суда меня привезли на невольничий рынок. Вечерело, я сидел на стуле. Смотри-ка, даже не попытались привязать или в клетку запихнуть. Магия не откликалась, и всё, что мне оставалось – это звать соплеменников. Вкладывая все силы в зов, я надеялся, что в городе окажется хоть один оборотень-медведь. Прошёл час, другой. Мне принесли тарелку с какой-то серой баландой, кинули на колени тряпку и приказали ложиться спать, так как рынок начнёт работать на рассвете, и я должен в четыре утра уже сидеть на стульчике, ждать покупателей.

Чтобы не выводить из себя охрану, я подчинился, лёг на землю и укрылся тряпкой, продолжая звать сородичей. Надежда умирает последней. Пусть только придут и выкупят, а я уж потом троекратно отдам долг.

– Вставай, пора приводить себя в приличный вид, – чья-то нога несильно пнула меня под рёбра.

Передо мной вновь оказалась тарелка с баландой. Есть не стал. Не было аппетита. Кое-как расчесав густые волосы пятернёй, уселся на стул и, отвернувшись от пустынной дороги, вложил последние силы в зов, понимая, что скоро придёт покупатель от градоначальника и тогда уже не скоро я окажусь на родине.

Пришёл в себя, когда меня повторно окликнули.

С замиранием сердца я обернулся. Неужели кто-то меня услышал?

Неожиданно я перестал дышать. Кто это? Что это? В голове роем метались мысли. Передо мной стояла крикливая, безвкусно одетая, размалёванная, с огромной грудью человечка, держащая в руках страшную лысую собаку под стать хозяйке. И это недоразумение в юбке требовало меня ей продать?! Ужас. Всё пропало. Неужели пять лет придётся исполнять прихоти этой ненормальной бабы? Сбегу.

Но побег не удался. Чувствуя неимоверную боль, я повернул обратно к карете, еле успев вскочить на подножку сзади.

Оказывается, купившая меня женщина хранила секреты и не один. Слух-то у меня никто не мог заблокировать. В карете были дети и ни одного мужчины, ехали мы очень быстро, удаляясь от основной дороги, которая вела к ближайшему городу и богатым имениям возле него.

А ещё я чувствовал страх, исходивший от сидящих внутри людей. Чего же боится эта странного вида женщина, сетующая своему зверю, что из меня охранник никакой и договорится, чтобы я подыграл, тоже не получится. Из меня-то охранник никакой? Браслет снимите, а потом уже поговорим.

Не всегда можно было разобрать слова, но я понял, что они бегут в какое-то имение, а, значит, я могу попробовать поторговаться за свою свободу.

Ехали долго, хорошо, что позади кареты было продумано сидение для слуг и охраны. В какой-то момент внутри все уснули, кроме зверя, ох и не простой это фамильяр. Одно, с какой он лёгкостью меняет личины без приказа, как бы это бы не… В общем, не став забивать себе голову всякой магической ерундой, я аккуратно по крыше перелез к кучеру на козлы.

Хотел разговорить чужого слугу, но тот оказался кремень, даже знакомиться не согласился. Всю дорогу так и ехали молча, пока не остановились возле ворот незнакомого города.

Кучер хмуро на меня посмотрел и уже хотел постучать по стенке кареты, но я молча остановил его руку.

Спрыгнув с козел, подошёл к воротам. Пропускать отказались, сославшись, что обыскиваю и досматривают все кареты белого цвета.

Сложив два и два, я понял, что ищут именно мою хозяйку. Разыграть представление не составило большого труда. Я бы дожал охранников, но тут из кареты вывалилось то чудо, которое минуту назад я по своей глупости назвал женой.