Ловец сбежавших невест - Константин Фрес Страница 15

- Ну… - неопределенно протянул он, вкрадчиво обнимая меня за талию, прижимая к себе и осторожно поглаживая - вот же черт! - этим самым жестким предметом там, в ноющем и мокром горячем месте. - Я не очень этого хотел. Скажем так, я много времени провел взаперти, и у меня было… м-м-м… много работы. И хорошеньких девушек так близко я не видел уже… давненько, словом. А вы, Энди… я нахожу вас очень привлекательной.

- В каком смысле? - деловито осведомилась я. - Раз уж мы с вами стали… настолько близки и откровенны, я хотела бы спросить у вас напрямую: вы считаете меня привлекательной в гастрономическом плане?

- Что? - удивленно переспросил Генри. - В гастрономическом? О, нет, вовсе нет! Вы же видели, как я делаю инъекцию. Я безопасен. Я вовсе не хочу отведать вашей крови и могу держать себя в руках, даже… кусая вас.          

Последние слова шелковой бабочкой сорвались с его юношески-ярких губ, он вдруг припал ими к моей шее, и я шумно ахнула,  ощутив и поцелуй, и сладкий, томящий, нежный укус.

Его клыки чуть прижали сильно бьющуюся жилку на моей шее, с такой нежностью и страстью, что я задрожала вся, не в силах сдержать рвущийся из моей души стыдливый восторг. Наверное, от этого прикосновения не лопнул бы и мыльный пузырь, таким тонким и осторожным оно было. Сердце мое под ладонью вампира колотилось все сильнее, и он, пальцами ощутив мой жар, мое возбуждение, отстранился от моей шеи и в полутьме отыскал своими губами мои губы.

Не знаю, что он там говорил о небольшом опыте с девушками, но от его поцелуя у меня, кажется, кудри расплелись. Магия всемогущая, если б так умел целоваться сэр Перси, я б простила ему его нелепый вид и помчалась бы за него замуж, теряя свадебные туфли!

Но сэр Перси целоваться не умел.

Более того, мне казалось, что он своими слюнявыми лошадиными губами - да простят меня все лошади королевства! - напрочь отбил у меня всякую тягу к подобного рода ласкам. Прикасаться к человеку ртом!? Благодарю покорно, но нет!

А с Генри все было иначе.

Его губы были приятные и нежные, теплые, и вытворяли такое, что я сама привлекла его к себе, постанывая, и сама потерлась о жесткий предмет, потому что там, внизу, ныло и требовало прикосновений совсем уж невыносимо!

Генри запустил руку в мои волосы, мягко вжался в мое тело, запустил язык в мой рот, и это было так развратно и чувствительно, что я заскулила, прося пощады.

Голая.

Лежу голая под возбужденным мужчиной.

Под красивым мужчиной. Под мужчиной, умеющим целоваться, под мужчиной, чье тело казалось мне таким привлекательным… наощупь.

В гробу!!!

Но эти доводы возмущенного и шокированного разума тонули в прелести головокружительного  поцелуя, который я тотчас же назначила первым в своей жизни! Все остальные, все прочие, что со мной случались - это не в счет, потому что я даже не понимала, зачем они нужны, и кому они интересны, эти слюнявые причмокивания.

Теперь вот поняла…

Крышка саркофага, скрежеща о камни, медленно отодвинулась прочь, и мы с Генри отпрянули друг от друга так быстро, и так далеко, как только смогли.

Мои привыкшие к темноте глаза пребольно резанул яркий свет. Над собой я увидела белоснежное лицо Инквизитора, украшенное залихватскими черными усами, нарисованными жирной черной сажей. В руке его был обычный масляный фонарь, который светил не то, чтобы сильно ярко, но мои глаза его свет резал нещадно. Неодобрительно глянув на голую задницу Генри, удобно разместившуюся между моими голыми бедрами - о, стыд! - Инквизитор строго хмыкнул, но ничего не сказал, а лишь бросил нам в саркофаг кучу тряпья.

- Одевайтесь, - сухо скомандовал он.