Принц Терний - Марк Лоуренс Страница 15

Четыре года тому назад

Я последовал за Лундистом во двор.

— Стой, — он коснулся указкой моей груди, — пора открыть тебе глаза. Даже собственный замок, где все кажется таким знакомым, в действительности таит множество секретов.

Мы некоторое время стояли на ступенях, щурясь на солнце, согреваемые его лучами. Освобождение из полумрака учебного класса не стало неожиданностью. Четыре дня из семи мне приходилось проводить с Лундистом: иногда в классной комнате, обсерватории или библиотеке, но чаще в поисках чего-нибудь занимательного. Был ли то механизм осадных машин, хранящихся в Арнхейм-холле, или секрет встроенного светильника, освещавшего без видимого пламени соляное хранилище. Каждый уголок Высокого Замка мог многому научить, и только Лундист был способен выявить то, что скрыто от взора непосвященного.

— Слушай, — произнес он.

Я знал эту игру. Лундист считал, что наблюдательный человек способен составить обо всем независимое суждение. Сможет найти выход из любого положения, тогда как остальные, столкнувшись с препятствиями, не станут вникать в ситуацию глубже.

— Слышу, как дерево стучит о дерево. Учебные мечи. Оруженосцы развлекаются, — ответил я.

— Не все считают это развлечением. Сосредоточься! Что еще?

— Слышу пение птиц. Жаворонков. — Вот она, серебряная череда звуков, струящаяся с небес, сладкозвучная и невесомая настолько, что сразу не заметил.

— Сосредоточься.

Закрыл глаза. Что же еще? Под опущенными ресницами зеленый сменился красным. Удары мечей, возгласы, чье-то тяжелое дыхание, приглушенное шарканье ботинок о камни, песня жаворонков. Что же еще?

— Трепетание. — Нечто неуловимое на самом краю восприятия, — возможно, только показалось.

— Хорошо, — заметил Лундист. — Что это?

— Не крылья. Они звучали бы сильнее. Что-то на ветру, — ответил я.

— Во дворе, где мы стоим, нет ветра, — произнес наставник.

— Тогда высоко над нами. — До меня дошло. — Флаг!

— Какой флаг? Не смотри. Подумай и скажи. — Лундист сильнее вдавил указку.

— Это не праздничный флаг. Не флаг короля, развевающийся на северной стене. Не знамя, мы не на войне. — Нет, точно не знамя. Весь пыл пропал при одном воспоминании о выкупе графа Ренара. Интересно, если бы они и меня убили, насколько поднялась бы цена прощения? На одну лошадь?

— Ну? — поторопил Лундист.

— Флаг казни, черное на ярко-красном, — уточнил я.

Со мной всегда так. Ответы приходят спонтанно: ты перестаешь анализировать, просто говоришь первое, что приходит на ум. Лучший план возникает по ходу действия.

— Хорошо.

Открыл глаза. Свет больше не слепил. Высоко над внутренним двором на едва уловимом западном ветерке трепетал флаг казни.

— Твой отец приказал освободить темницы, — произнес Лундист, — так что в День святого Криспина народа прибавится.

Я-то знал, тут яблоку негде будет упасть.

— Смерть через повешение, обезглавливание или сажание на кол, боже правый!

Интересно, попытается ли Лундист оградить меня от такого развлечения. Уголок рта дернулся, когда промелькнула мысль, может, он все еще думает, что я не видал ничего хуже. Во время массовых казней в прошлом году мать забрала нас с собой, решив нанести визит лорду Носсару в его поместье в Ильме. Ильмская крепость была фактически в нашем с Уильямом распоряжении. Позднее я узнал: большая часть Анкратов тогда же стекалась в Высокий Замок, чтобы присутствовать на казнях.

— Страх и развлечения — основа существования государства, Йорг. — Голос Лундиста звучал равнодушно, вот только выражение лица, сдержанная напряженность губ выдавали, что самому ему это не по нутру. — Смертная казнь включает в себя обе составляющие. — Он посмотрел на флаг. — До того как я отправился путешествовать и взялся прислуживать твоей матери, жил в Линге. На Внешнем Востоке причинять боль считается одним из видов искусств. Репутация правителей и их подданных зависит исключительно от изощренности применяемых пыток. Они состязаются в этом.

Мы наблюдали за учебным боем оруженосцев. Высокий рыцарь напутствовал их, иногда в ход шли кулаки.

Несколько минут я молчал. Представил графа Ренара во власти мастеров пыток из Линга.

Ну нет, его кровь и смерть будут моими. Пусть сдохнет, зная, за что и в чьих руках меч возмездия. А как же его боль? Пускай горит в аду.

— Напомни мне, наставник, чтобы в Линг я не совался, — попросил его.

Лундист улыбнулся и направился через двор:

— Его нет даже на картах твоего отца.

…Когда проходили мимо места поединка, по доспехам я узнал рыцаря: ослепительно-яркая броня с орнаментом в виде завитков, вытравленным на инкрустированном серебром нагруднике.

— Сэр Макин из Трента, — позвал я, повернувшись к нему лицом. Лундист прошел несколько шагов прежде, чем заметил мое отсутствие.