Манипулятор - Егор Аянский Страница 15

— Ладно, убедил, — примирительно ответил бог. — Я просто переживаю за свой алтарь. У нас лишь несколько дней после старта, чтобы его заныкать понадежнее.

— Справимся. Ты мне лучше вот что скажи, что заставит игроков вообще что-то делать? Живи себе да живи, кури бамбук и развлекайся с девочками.

— А я разве не сказал? — притворно удивился Локи, — Боги тоже не дураки и понимают, что вы забьете на всю движуху и будете резвиться, словно на курорте, не боясь смерти. Так что в игре есть таймер на полгода, по истечению которых игрок умрет окончательно. Каждый уничтоженный алтарь продлевает этот срок на три месяца, либо позволяет мгновенно воскреснуть в выбранной точке. А еще, ты можешь его потратить, например, на телепорт в любое место планеты. Так что подумай над этим. Все, я ушел.

Вот это он меня, конечно, удивил…

Ну и ладно, еще даже игра не началась. Посмотрим, что там, да как сложится. Мне сейчас пора определяться с тем, кто профинансирует мой переезд в Дарград, если с церковью не срастется.

Самый примитивный способ раздобыть денег стоял сразу за входом в храм и назывался ящиком для пожертвований. Да, тот самый, что был облюбован скандинавским богом. Вот только для меня здесь было одно препятствие и именовалось оно, как ни странно — совестью. Будь местное духовенство побогаче, да пожаднее — я и глазом бы не моргнул. Но Иннокентий являлся человеком высокой морали, и строго следил за ее выполнением остальными. Да и мужик он хороший, как ни крути. Ладно, идем на разведку!

— Дядя Иннокентий, я хочу быть священником, как ты! — едва я вошел в покои святого отца, как сходу огорошил его.

— Ишь ты, куда замахнулся, а правила знаешь? — глава сельской церкви оторвался от какой-то здоровенной книги.

— Правила. Зачем правила?

— Потому что служение господу нашему, есть труд великий. Нужно пройти обучение в духовной семинарии и выдержать проверку.

— Прове-ерку? — озадаченно потянул я.

— Помыслы будущего слуги господнего должны быть чисты. Специальный служитель инквизиции заглянет тебе сюда, — Иннокентий постучал легонько указательным пальцем по моему лбу, — И узнает, что есть твоя суть. Даже самые потаенные мысли не укроются от него. И коли не найдется там греха — тогда тебе дадут добро… и отправят в какую-нибудь темную глушь.

Последнее он добавил еле слышно и раздраженным тоном.

Так, похоже церковная карьера отменяется. Учиться пару-тройку лет в духовной семинарии в мои планы совсем не входит. Да и как я понял, у инквизиции имеются маги-менталисты. Глупо надеяться, что они во мне увидят чистую душу. Я ведь только пять минут назад думал, как бы по ловкому развести на деньги местного помещика Феофана Андроновича.

— Ну, схавал? — злорадный голос Локи нагло распихал невеселые мысли в стороны и устроился где-то посередине головы.

— Признаю, был неправ.

— То-то же! Бабки придумал где и как достать?

— В процессе. Есть тут у меня наметки, но пока призрачные.

— Акаша, ты чего задумался? — прервал мою беседу с богом Иннокентий.

— А? Больше не хочу быть священником! Инквизиторы — они страшные.

— Э, нет. Инквизиторы, они не страшные, они справедливые. Светлой душе не стоит бояться их. А ты скоро и сам узнаешь это, — он улыбнулся и загадочно подмигнул.

— Как узнаю? — чего-то я не разделяю его радости.

— Хотел сюрприз сделать тебе, но так и быть, скажу. Об исцелении твоем чудесном слухи далеко поползли. Комиссия приедет с Дарграду. Не подведешь?

У меня похолодело внутри.

— Они мне в голову будут смотреть, да?

— Что ты! Просто поговорят, да местных поспрошают, каким ты был и каким ты стал, когда в лазарет наш попал. Веди себя, как всегда. А коль скажешь, что дядя Иннокентий в том участие имел, будет тебе пирожное с кремом, а то и два!

Ах ты жук церковный, вот оно как! Но так и быть, для Иннокентия постараюсь. Мужик хороший, да и не место ему в этом прогнившем колхозе.

Следующий день не предвещал ничего плохого. Начался он вполне себе обыденно, а в обед в нашу церковь пожаловала, вся разодетая в шелка, ее превосходительство Марфа Семеновна. Ну или, чтобы было понятнее — та самая похотливая женушка помещика-рогоносца. Где там моя любимая кружка?

— …и ведь зарекалася: Федька в академию уедет и больше ни-ни! Но не сдержалась — слаба я, отче. Уж и не знаю, как жить дальше. И ведь понимаю, что грешна, но нету сил остановиться. Кузнец наш, Клим, ну такой мужчинка! Жаль не может дважды… Ой, простите, отче… А тут, намедни, муж мой дворника Митю выгнал, да поколотил, что места живого на нем нет. Вы уж помолитесь за Феофана-кормильца нашего, не пойдет ведь сам у господа прощения просить. Дела у него важные, занятой он весь…

Опа, ну здравствуй, дорогая жертва! Я вскочил с топчана и пулей сбежал по ступенькам вниз. В каких-то два прыжка преодолел главную залу и оказался на входе.

— Дядя Афанасий, дядя Афанасий, дай метлу.

— Таки я же подметал час назад!

— Дай!

— В углу возьми, странный ты сегодня, Акакий.

Я схватил предложенный им хозинвентарь, выбежал за ограду церкви и начал усердно подметать перед ее воротами. Когда и где я так еще удачно встречу эту даму? Звезды складывались лучше некуда; да и придурок Федя в академию отчалил, а с ним и все возможные проблемы.

— Посторонись, приблуда…, — раздался раздраженный голос помещичьей жены, — И кто тебе блаженному дураку метлу доверил?

Вот же стерва! Я лихорадочно прокрутил в голове возможные варианты продолжения беседы. Похоже, мадам не разглядела во мне своего нового дворника.

— На живца лови! Че тут думать! Агрегат ей свой покажи.

— Локи!

— Не тупи! Уйдет же…

Блин. А он прав.

Неловкими шагами освободил ей дорогу и «невзначай» уронил метлу, да так, что черенок прилетел мне аккуратно в промежность. На какие жертвы не пойдешь ради великого дела!

— А-а-а, больно…, — я схватился за причинное место.

— Сам виноват! — Марфа притормозила и даже изобразила сочувствие на слегка полноватом, но красивом лице. — И правда, заговорил дурачок! Не врал Иннокентий.

— Жги, Тоха! Я попкорн открыл.

— Вавабудет! — с серьезным видом заявил я и спустил штаны до колен, демонстрируя поврежденный орган.

Аккуратные брови Марфы медленно поползли в район лба, и обещали остановиться только где-то возле затылка.

— Э-э-то…, — она начала хватать ртом воздух, — Э-то-о… у-у-у…

Быстро натянул портки обратно, пока меня не заметил кто-то еще. Все-таки храм под боком, некультурно.