Мой странный сосед - Ева Бран Страница 15

Потерянная побрела в дом. Мне бы радоваться, а я загрустила. Получается, есть на свете мужчины, у которых не надо, как нищенке выклянчивать заботу. Которые понимают, что рядом не ломовая лошадь, а всего лишь женщина, которая нуждается в опоре и помощи.

— Вест, ты чего? — Данил меня застал в глубокой задумчивости.

— Да так. Спасибо тебе за помощь и за заботу. Я не ожидала.

Парень странно на меня посмотрел и промолчал.

— Пирог? — улыбнулась, выставляя тарелки.

— Давай быстрее. Я сейчас от его запаха слюнями захлебнусь.

— У меня ощущение, что тебя никогда не баловали домашней стряпнёй, — хмыкнула, увидев, какими глазами парень уставился на еду.

— Никогда. Тут ты угадала.

— Как же так? Или ты тоже без родителей рос?

— Мофно и так скафать, — прошамкал Данил, запихивая в рот огромный кусок пирога.

— Ты, как и я детдомовский? — удивилась.

— Не-а. Просто родители были заняты каждый сам собой и выяснением отношений друг с другом. Ума не приложу, зачем они вообще поженились. Ни один, ни другой не нагулялись ещё и вовсю компенсировали это упущение. Мама готовить не умела, и учиться не хотела. Кормила нас с отцом полуфабрикатами.

— Полуфабрикаты были на стероидах? Вон, ты какой крепкий вымахал.

Данил рассмеялся.

— Нет. Просто в нашем детстве они были не такими отравленными. Вернее, их почти, что не было. Но пельмени, сардельки и суп из пачек были всего на треть из туфты. Тогда еще не научились продукты из туалетной бумаги делать.

Я улыбнулась, вспоминая жидкую кашу детдомовской столовой. Пельмени для меня в детстве были мечтой.

— Вест, я на несколько дней уеду. Из города позвонили. Придётся ненадолго прервать отпуск, но я обязательно вернусь, — подмигнул Данил. — К таким пирогам грех не вернуться.

— Я так и думала, что ты на еду позарился, — вот, вроде пошутила, но в каждой шутке есть только доля шутки, и парень это понял.

— Я позарился на твои глаза испуганной лани и на прелестные ножки. Хотя оладьи очень поспособствовали тому, чтобы я это рассмотрел.

Хмыкнула и потрепала его по волосам. Как-то незаметно Данил просочился в мою жизнь, и постепенно становится родным. Так ненавязчиво и легко… И в душе стало не так холодно. А в животе вместо скорпионов, по-моему, поселились бабочки.

Утром Данил укатил, а я потопала на работу. Почитаю с Софьей Петровной. У них в доме библиотека такая хорошая. Не так скучать буду. О том, что я уже начала тосковать, старалась не думать. Это бы означало, что я влюбилась в Данила. А это могло стать для меня катастрофой! Я по-прежнему боялась разочарований.

Софья Петровна оправдал мои надежды, и отвлекла меня на славу. Нет, она не заводила разговоров на потусторонние темы. Старушка рассказывала мне о своем послевоенном детстве, о первой любви, о чаяньях и надеждах молодой невинной девушки. И так у неё красочно выходило, что у меня сложилось ощущение, что я смотрю интересный фильм.

Вечером легла пораньше, но всё не могла уснуть. На душе было как-то неспокойно. Состояние беспричинной тревоги. Списала всё на последствия стресса. Пару раз пила чай с мятой, чтобы хоть немного снять напряжение, а потом пол ночи бегал в туалет. Успокоилась, называется.

Я уже привыкла к Софье Петровне без странностей. Но к вечеру старушка начала вести себя неадекватно. Она беспокойно ходила по комнате из угла в угол и что-то бубнила себе под нос.

— Софья Петровна, что вас беспокоит? — наконец не выдержал я.

— Она злится… очень сильная… плохо… очень плохо.

— Кто злится?

— Ведьма сильная, страшная. Не нравится ей, что добычу у неё отнимают. Сгубит, ох губит! — запричитала Софья Петровна, хватаясь за голову.

— Успокойтесь, пожалуйста, — обняла старушку. — Расскажите мне всё по порядку.

— Сгубит парня! — буквально заплакала Софья Петровна. — Сильная она. Богиней была. Не хватит сил молодцу!

Мне стало не по себе.

— Какая Богиня?

— Мудрая. Богиня-матушка. Охранница границ. Знаниями великими умудренная. Извратила её суть злоба людская и невежество. Ой, беда будет, раз такая сила пробудилась.

Я совсем ничего не понимала, но у меня было ощущение, что старушка говорит что-то очень важное, и мне просто не удаётся уловить смысл.

Софья Петровна внезапно застыла посреди комнаты со стеклянными глазами и заплакала. У меня по позвоночнику побежал мороз, а сердце болезненно сжалось. Внезапно старушка вышла из транса и обессилено опустилась на кровать.

— Вам лучше? — взволнованно поинтересовалась у Софьи Петровны.

— А… да… Я прилягу, Вестонька. Что-то у меня голова разболелась.

В итоге, домой пришла затемно. Не могла же я женщину бросить в таком состоянии. Под ложечкой неприятно сосало. Данила не было уже три дня, а ощущение, что целую вечность. А тут ещё и Бруня начала по дому метаться…