Охота на короля - Денис Юрин Страница 15

– Что это было? – произнес первым очнувшийся от удивления Вебалс. – Похоже, они нас даже не заметили…

– Главное, мы живы! – весело прощебетала жизнерадостная толстушка, необычайно обрадованная, что обошлось без кровопролития иль мордобоя.

– Не знаю, но почему-то хочу узнать, – философски заметил разведчик и сильно ударил ладонью по тощему крупу кобылы, мстя за пакостные проделки хвостом и те омерзительные запахи, которые престарелое животное испускало в течение всего пути.

Минут через пять (телега движется гораздо медленнее верховых лошадей) они подъехали к неподвижно лежавшему на обочине телу. Хоть оно и было на две трети погружено в вязкую жижу, но компаньоны сразу заметили, что при падении солдат сломал правую руку и шею.

Недовольно ворча себе что-то под нос, Вебалс спрыгнул с повозки и направился к трупу. Палион последовал за ним и помог перевернуть на бок неподвижно застывший в неестественной позе груз из костей, железа и быстро остывающей плоти. Служивый умер еще до того, как его останки коснулись земли… истек кровью в седле. Торчащий в левой лопатке обломок стрелы был явным доказательством, что где-то впереди идет или уже закончилась кровавая резня. Сама по себе рана солдата была не смертельной. Если бы он только вовремя остановился и подоткнул бы рану тряпкой, то мог бы еще скакать и скакать, даже не вытаскивая наконечника стрелы. Однако бедолага был явно чем-то очень сильно напуган, ужас навсегда запечатлелся в его остекленевших глазах.

Кто говорит, что орел самая храбрая птица, заблуждается. Гордо выпячивать грудь, раскидывать веером оперение и важно парить в небесной выси, еще не значит не ведать страха и преследовать цель до последнего, пока хватает сил, несмотря на обстоятельства, которые как нарочно против тебя. В глазах толпы орел – символ чести, силы, доблести и славы, в то время как отряд падальщиков снискал отвратительную репутацию, а ведь именно его представители по-настоящему самые решительные и отважные крылатые существа.

Палион понял это, как только поднял голову вверх и увидел кружащую над полем недавно отшумевшего боя крикливую эскадрилью больших, черных птиц. Скрип их телеги спугнул пернатых санитаров войны, убирающих за людьми отходы вооруженных столкновений. Только начавшие пировать трупоеды уступили троим компаньонам право немного побыть на месте ристалища, но не собирались улетать насовсем. Несмотря на сильный, холодный ветер и пронзающий поверхность луж каплями дождь, птицы продолжали кружить среди нависших над землей темно-серых, грозовых облаков, терпеливо дожидаясь своего часа.

– Хватит на небо глазеть, давай лучше мне помоги! – окрикнул замечтавшегося товарища Вебалс, расхаживая по колено в грязи среди еще не остывших тел и раскиданных вещей из варварски вскрытых топорами сундуков.

– Помочь с чем? – спросил Палион, с отвращением морщась от обилия вокруг свежей падали, интересной лишь мародерам и годной лишь для корма хищных птиц. – Чего ты там возишься? Что хочешь найти? Все ценное уже бандиты забрали, а от портков дорогих все равно толку нет: все разорваны или в грязи.

– Не скажи, – возразил Вебалс, мельком кивнув головой в сторону алчно опустошавшей содержимое одного из сундуков Терены. – Кое-какое тряпье еще целым осталось, а кроме того, с чего ты взял, что это были бандиты? Даю тебе минуту, чтобы сменить ошибочную точку зрения. Посмотри повнимательней, обнаружишь кучу загадочного и интересного!

Конечно, говорящие витиевато чудаки сами напрашиваются на грубость, однако Палион все-таки решил отвлечься от созерцания наскучивших ему однообразием маневров птиц и обратил взгляд на землю. Колдун был прав, поведение недавно покинувших место преступления грабителей-душегубов было более чем странным. Банда напала на экипаж, сопровождаемый десятком довольно неплохо вооруженных всадников. Перебили всех, кто не успел спастись бегством, не пощадили даже престарелую даму, чей исклеванный вороньем труп валялся сейчас в грязи. Подавив жалкое сопротивление, распотрошили сундуки и увели карету, следы пребывания которой еще сохранились на земле, а затем уехали, даже не прихватив с собой очень ценный трофей – понуро бродящих между трупов хозяев коней.

– И это все?! – удивленно воскликнул Вебалс, к которому вновь вернулась старая привычка шпионить за мыслями людей. – Неужели сам Палач, опытный-преопытный разведчик и диверсант ничего больше не приметил?!

– Ну почему ж… – в душе устыдился Палион, которого только что обвинили в профессиональной некомпетентности, – …есть еще некоторые странности…

– Ну и?.. – вопросил Вебалс, покончив с осмотром тела зарубленного охранника и поднявшись с колен.

– Шмоток они много дорогих оставили. – В подтверждение своего наблюдения Палач кивнул в сторону Терены, деловито раскладывающей на телеге хоть ужасно грязные, но все еще в хорошем состоянии женские платья. – Кроме того, нападавшие силой обладали немереной. Вон на парня этого посмотри, почти до седла рассекли, а ведь он и в кольчуге, и в неплохом нагруднике…

Вебалс недовольно поморщился, видимо, он ожидал услышать от компаньона больше. Не став дожидаться, пока кружащее над головами воронье потеряет терпение и нападет на задержавшихся на поле брани живых, Вебалс махнул Палиону рукой, приглашая выбрать и быстрее оседлать одну из приглянувшихся ему лошадок.

– Давай убираться отсюда! К счастью, лошади есть, на них куда быстрее поедем, – произнес Вебалс, ловко вскакивая в седло. – А ты, Теренушка, хватит тряпьем повозку обкладывать. Верхом поедем, так что бери только то, что на лошадке своей сможешь увезти, остальное бросай! Ну, живо-живо давай! Если повезет, до ближайшей корчмы засветло доберемся, там и отогреемся, и всласть нажремся! – радостно улыбаясь, колдун подкинул в руке один из десятка срезанных с поясов охранников кошельков.

Едва лишь троица пересевших на коней странников отъехала от места ристалища, воронье накинулось на оставленную им добычу. В многоголосом карканье чувствовались и радость утоления голода, и искренняя благодарность в адрес людей, не посчитавших нужным закопать трупы. Вид пирующей стаи был омерзительным, а крики птиц еще противней, Палион пришпорил коня, желая как можно быстрее покинуть проклятое место. Кончина в бою не облагораживает лик мертвецов, а после птичьего пира у бездыханных тел не останется даже обезображенного страхом лица. «Страхом! – вдруг пронзила сознание разведчика запоздалая мысль. – Как же я сразу не обратил внимания? На лицах всех убитых было одно и то же выражение, безумный коктейль эмоций: страха и боли…»

– Ну, наконец-то дошло! А я уж подумывал намекнуть, – тихо рассмеялся незаметно подъехавший сзади колдун. – Давай сразу условимся, я буду говорить, ты слушать, а уж если вдруг станет невтерпеж и захочется вставить пару словечек, то постарайся на всю степь не орать, договорились?

Местность была пустынной, ни спереди, ни сзади не было видно ни души, кроме Терены и двух лошадей. На вороном восседала сама дородная купчиха, а ведомая ею под уздцы гнедая томилась под весом двух огромных тюков с прихваченным в качестве трофея дворянским гардеробом. Хоть скорость передвижения отряда из-за неразмерной поклажи заметно снизилась, Вебалс не спешил прочесть толстушке занудное нравоучение и заставить ее расстаться с добытыми почти честным способом вещами. Палион не понял, почему колдуну приспичило играть в секретность, но он не стал спорить, просто кивнул и пришпорил коня, немного увеличивая отрыв от прижимистой купчихи.