И оживут слова. Часть I - Наталья Способина Страница 15

Книжный рассвет засверкал в водах бурной реки.

Книжный герой обессиленно наземь осел,

Книжная скорбь разлилась с чьей-то легкой руки,

В книжной груди уголек надежды истлел.

Книжный закат уведет долгий день за собой,

Книжное небо раскрасится россыпью звезд,

Но книжная верность вновь вступит в невидимый бой,

Книжную подлость тесня за тысячи верст.

К моему удивлению, мы не пошли через центральную часть Свири, хотя это и был самый короткий путь. Выйдя за ворота, мой спутник почти сразу свернул налево. Я молча шла за ним, стараясь не отставать. Прохожие не просто косились в нашу сторону — нас открыто рассматривали, будто мы были диковинными зверушками в зоопарке. То тут, то там слышался шепоток. Моего провожатого это, казалось, совсем не беспокоило, а вот меня в который раз заставило задуматься: да что же это такое?

Повороты следовали один за другим, словно меня всерьез решили запутать. На миг мне стало страшно, но страх сразу отступил. Радимир доверяет ему. Не зря же он это делает, правда?

Я украдкой бросала взгляды на человека, шедшего рядом, изо всех сил стараясь вспомнить написанные некогда строчки. Ведь было же все! Я знала его, как… как Радимира, Всемилу, Добронегу, как старого Улеба. Я его знала! Вот только знание это было словно подернуто дымкой. Будто из написанного текста вырвали страницы, и теперь ты не можешь вспомнить, о чем там шла речь.

Я знала об этом человеке только то, что услышала уже здесь. Радимир привез его с собой год назад, вернувшись из двухлетнего похода на кваров. Говорили, что он спас Радимиру жизнь. И это было правдой, хотя многие не верили. Я же точно знала, что что-то страшное случилось тогда вдали от Свири, на чужой земле. И то, что я не могла это вспомнить, доводило меня до бешенства. Я понимала, что Радимир об этом не расскажет. Да и, признаться, не решилась бы спросить.

В висках застучало. Я еще раз посмотрела на своего спутника и снова увидела рядом с собой обычного мальчишку. И больше ничего.

В Свири его звали Олегом. Так Радимир переиначил непривычное чужеземное имя Альгидрас. «Аль-гид-рас». Я повторила имя про себя, пытаясь вызвать хоть какие-то ассоциации. Я не знала, почему это было так важно. Возможно, потому что окутавшая его тайна не вписывалась в общую картину. А может быть, мне просто хотелось… Хотелось чего? Добиться ответа? Узнать правду? В голову пришла бредовая мысль, что он может как-то объяснить происходящее. Ну, не зря же воевода отзывался о нем чуть ли не с благоговением.

Я вспомнила слова Улеба о том, что именно Олег вытащил меня из воды. Чем не тема для начала беседы? Но почему-то обратиться к нему оказалось не так просто. У меня пересохло в горле, и мне пришлось откашляться. Идея была не самой удачной — кашель, вроде бы отпустивший меня в последние дни, решил напомнить о себе. Закашлявшись, я остановилась. Он тоже остановился, бросил на меня быстрый взгляд и тут же отвернулся. Словно смотреть на меня ему было… неприятно. В чем дело, в конце концов? Откашлявшись, я нервно заправила прядь за ухо и выдала:

— Улеб сказал, что это ты меня спас.

Он обернулся медленно, будто нехотя, и посмотрел на меня безо всякого выражения, ожидая продолжения. Я даже смутилась. Впрочем, быстро вспомнила, что передо мной всего лишь мальчишка и смущаться тут нечего, поэтому решительно добавила:

— Спасибо.

В первое мгновение никакой реакции не последовало, и я даже успела подумать, что, возможно, он плохо понимает, ведь местная речь ему чужая, но он чуть пожал плечами и ответил:

— Как иначе?

То есть вот так вот? Не «не за что», не «на здоровье», не «ты нас напугала». «Как иначе?»

— Как я поняла, прыгать за борт тебя никто силой не заставлял, так что могло бы быть и иначе, — передразнила я, растягивая гласные, как это делал он.

Он снова пожал плечами:

— Это ради Радима.

Слух снова резанула непривычная мелодика речи. «Ради Радима»? Интересно, вежливость в этом мире еще не вошла в обиход? Или просто мне так повезло? Я не привыкла, чтобы на мои попытки быть милой отвечали вот так. Но достойный ответ сходу не придумался, поэтому я просто пошла дальше. Он снова поравнялся со мной, не добавив больше ни слова. Почему такое странное отношение к Всемиле? Так сложно поддержать разговор? Подспудно жгла мысль, что, возможно, он вообще мало разговаривает из-за языкового барьера. Может, он все же плохо понимает? Вытерпев ровно двадцать шагов, я предприняла еще одну попытку: