Призови сокола - Мэгги Стивотер Страница 15

Они подвели итог в комнате, которая выглядела как роскошная гостиная. Стеклянные двери выходили в вымощенный камнем дворик, где стояла бронзовая женщина, выпускавшая стрелу прямо в небо. Вот что находилось в гостиной: изящная стеганая кушетка, два стула, повернутые к резному камину, бесценный персидский ковер, несколько абстрактных картин, трехметровая шеффлера в горшке и ослепительно-желтый «Лексус», припаркованный наискосок, как будто он заехал со двора, чтобы погреться. На капоте лежала тарелка с остывшим ломтиком пиццы; в сыре тонула сигарета. Эти последние три предмета наполняли комнату запахом выхлопа, дыма и соуса маринара.

Но настоящим центром композиции была идеальная копия сарджентовского «Портрета мадам Икс», стоявшая на массивном мольберте. Черно-белый мраморный пол под ним, забрызганный краской, представлял собой вселенную цветных созвездий. Это был гвоздь программы. Женщина на портрете, ростом почти с Миртла, изящно стояла, подобрав одной рукой складки черного атласного платья. Волосы у нее были медно-рыжие, кожа бледная до синевы. В правом нижнем углу стояла подпись: ДЖОН С. САРДЖЕНТ 1884.

Картина была идеальна, не считая пулевых отверстий над изящной бровью и зарумянившимся ухом.

– Во шиза, – сказал Пик.

Миртл слышал о Хеннесси и до вечеринки у Ти-Джея Шармы. Она, по слухам, была лучшим фальсификатором на Восточном побережье. Для посредственных копий слишком дорого – но, как свидетельствовал безупречный дубликат «Мадам Икс», Хеннеси была именно тем человеком, который нужен, если вы хотите продать поддельный шедевр наивному богатенькому иностранцу, обставляющему свой новый особняк. И вот она – ОНА (к черту предубеждения) – появилась на вечеринке у Шармы. Мир тесен. Очевидно, слух о том, что приедет Фейнман, заставил ее выйти из склепа и показаться среди простых смертных. Миртл удивился, когда Фейнман отклонила просьбу Хеннесси провести ее на Волшебный базар; Хеннесси, несомненно, обладала для этого всеми данными. В конце концов, даже он получил приглашение – он, простой дилер.

Оказалось нетрудно проследить за ней до дома и провести разведку. Он без проблем получит хорошую цену за ее подделки там, куда Хеннесси не пустили.

Когда жизнь предлагает тебе лимоны, благоразумный человек сделает лимонад.

– Давайте разделимся, – понизив голос, сказал Миртл. – Поищем что-нибудь подороже.

– Электронику? – уточнил Пик.

Вот что бывает, когда общаешься с преступниками.

– Если хочешь. Встретимся у бассейна.

Робинсон заглянул в «Лексус». И спросил:

– А если появится Хеннесси?

– Машина отъехала сегодня утром, – сказал Миртл. – И Хеннесси сидела в ней.

Пик достал из той же сумки, в которой принес рекламную наклейку, полиэтиленовый пакет, полный пластиковых стяжек.

– А если тут кто-нибудь есть, просто свяжем его.

И Миртл вновь поразился его криминальным навыкам.

– Ладно. Ладно. Полицию они не вызовут, так что пусть просто молчат.

Они разделились.

Все комнаты были полны картин. Миртл не мог определить, оригиналы это или копии. Некоторые он узнавал – Мондриан, Уотерхаус, Рюйш, Хокни, Сэндис, Стенхоуп. Подделки? Дорогие репродукции? Подлинники? В таком доме… не исключено.

Он принялся снимать все подряд и складывать у двери.

Наконец Миртл обнаружил рабочее место Хеннесси. Свет горел, хотя в комнате никого не было. С высокого потолка свисала еще одна массивная люстра. Изголовье и изножье кровати прислонялись к стене, заваленные свертками холста, пустыми позолоченными рамами и подрамниками. Официальные бумаги, чековые книжки, паспорта и конверты покрывали бюро. Рядом на полу стоял компьютер с выдвинутой клавиатурой – именно так, чтобы кто-нибудь рисковал на нее наступить. Повсюду были краски, карандаши, бумага, книги, картины, рисунки. «Дочери Эдварда Дарли Бойти» Сарджента, «Сестры» Эбботта Тэйера, «Неизвестному британскому солдату во Франции» Уильяма Орпена. Но, несомненно, Хеннесси написала их просто ради удовольствия – они были слишком хорошо известны, чтобы сойти за оригиналы.

Посредине стоял удивительный портрет. На нем была очаровательная золотоволосая женщина в мужском пиджаке, настороженно смотревшая на зрителя. Миртл не особенно любил изобразительное искусство, но этот портрет пробудил в нем какие-то ощущения. Где именно – он пока не понял. В разных частях Миртла.

– Фокус в том, чтобы купить побольше третьесортных старых картин, какие только найдешь, а потом писать прямо на них. Конечно, тебе крышка, если их просветят рентгеном, но на случайный, непрофессиональный взгляд это – просто потрепанная старая доска. И тогда клиент у тебя в руках. Давай людям то, что они хотят, вот и всё.

Миртл медленно повернулся.

Хеннесси стояла в дверях.

Она изменилась с тех пор, как он видел ее в машине. Кудрявые волосы она собрала в небрежный черный пучок. На ней были темные очки, кроликовая шубка, кружевной топ, казавшийся особенно белым на фоне темной кожи, и лосины, обнажавшие татуировку в виде рыбьей чешуи на икре. Татуировки покрывали и костяшки пальцев, испачканные краской. Миртл по-прежнему не мог понять, сколько ей лет. Хеннесси могло быть двадцать пять. Могло быть семнадцать.

– Самые успешные подделки содержат минимум изменений, – сказала Хеннесси, закуривая. Ее лицо казалось улыбающимся, даже когда она не улыбалась. – В девяноста девяти процентах случаев ты следуешь правилам, и одного процента исключений люди не замечают. Не одна большая ложь, а тысяча мелких, чувак, – вот в чем секрет. Новый Ван Гог? Никто не поверит. Но купят затерявшегося Генри Тонкса. Новые водяные лилии Моне? Без шансов. Но небольшой Филипп Гастон? Запросто. Хочешь совет? Никому не нужен Дега, которого ты сейчас держишь.

Миртл не был готов к такому. Он поискал в душе ответ и нашел только гнев. Дело было в том, что она не боялась. Не кричала. И это его взбесило. Мать всегда предупреждала Миртла, что он агрессивен, и, видимо, не ошибалась, потому что он почувствовал, как его гнев множится. Становится втрое больше, вчетверо, в миллион раз.

Он положил Дега и достал нож.

– Сучка. Нечего со мной так разговаривать.

Хеннесси стряхнула пепел на пол.

– Нечего влезать в чужие дома и разыгрывать шпиона, однако же ты здесь.

Откуда-то из недр особняка раздался вопль. Трудно было сказать, человек какого пола и возраста его издал. Хеннесси, кажется, это не смутило.

Миртл бросился на нее. Он неплохо управлялся с ножом, и ядерный взрыв гнева придал ему сверхсилу. Хеннесси увернулась в ту самую секунду, когда он наступил на половик и поскользнулся. Когда Миртл плюхнулся на задницу, гнев перерос в раскаленную добела ярость. Он несколько лет никому не причинял боли, но теперь думал только о том, каково это – впиться ногтями ей в кожу.

Раздался еще один вопль. Неизвестная жертва, неведомое место преступления.