Песнь Гнева - Дарья Кадышева Страница 15

Лета назвала ее в честь Хагны Львицы — легендарной воительницы, бывшей одной из Стражей Маарну. Когда люди стали уничтожать волшебных существ, некоторые Стражи все же попытались дать отпор и встали на защиту младшего народа. Наплевав на ощутимое неравенство, они вступили в сражение. Повела крупицу отважных Стражей Хагна Львица. Эти воины предпочли гибель бездействию, так впоследствии и случилось. Подвиг Хагны и ее отряда в глазах людей стал ужасом, напоминавшим о том, на что были способны воинственные хранители нечисти.

Лета подняла голову. Хагна уже спустилась со склона. Тропа вела в лес.

«И где мне тебя искать, Велина?» — подумала девушка.

Решив взбодриться после неспешной езды, Лета пришпорила бока кобылы и пустилась галопом в лес. Через какое-то время тучи над головой затянулись больше прежнего, и сейчас под густыми верхушками сосен царил почти полный мрак. Но по времени был полдень.

Лета любила верховую езду. Она так свободно чувствовала себя в седле, что была готова совсем отказаться от хождения пешком. Эта любовь ей далась с трудом. Как и все остальное, чему учил ее Драгон.

Он поднимал ее с первыми лучами рассвета. В то время он владел двумя лошадьми: своей любимой кобылой и старым жеребцом. Они катались по просторным дорогам по нескольку часов в день. Первое время неудобное седло немилосердно натирало Лете бедра, она с трудом усаживалась на лошадь на следующий день и ненавидела эти конные прогулки всей душой. Ее нежное тело ныло и болело во всех местах. Но потом Лета стала чувствовать удовольствие от ветра, неистово свистящего в ее ушах, от ощущения скорости и свободы, от чувства единения с лошадью. Она полюбила даже терпкий и теплый лошадиный запах, жесткость гривы и фырканье, постоянно исходившее от коней.

После Драгон заставлял ее заниматься фехтованием, и это тоже сначала было настоящей пыткой для девочки: многочисленные синяки и кровоподтеки уродливыми пятнами усеивали ее тело, как признаки какой-то неприятной на вид кожной болезни. У нее длительное время ничего не получалось, и когда наконец уже Драгон решил, что занятия не приносят плодов, Лета стала делать успехи. Вскоре она обрела такие умения, что иногда одерживала победу в спарринге с Драгоном, хотя тот редко поддавался ей. Вместе с Хагной он подарил ей ее первый меч — стальной одноручныйузкий клинок с плавным сужением к острию. Две трети длины занимал дол, заметно облегчавший вес меча. Эфес был длинный, позволявший обхватить меч двумя руками, хоть это требовалось редко. Лете больше всего нравилось свинцовое навершие, выполненное в круглой форме со вставленным в центр небольшим рубином. Она назвала клинок Пчелой за его остроту и легкость.

Она до сих пор помнила, как тяжело ей было обучаться. Удар. Падение. Подъем. Снова удар. Губы лопались, как вишня. Локти синели. Ноги едва держали изнывавшее от боли тело. Драгон хлестал ее длинным шестом по рукам, часто попадал по лицу, пока она не научилась отражать его грубые и жесткие атаки. Лета с яростью отбрасывала шест в сторону, ощупывала синяки и зло шипела: «Не могу». Тогда Драгон прекращал тренировки. А потом, через какое-то время, стало казаться, что Лета готова вечно сопротивляться. Она падала, молча поднималась и снова принимала стойку. И уже не шипела.

Лета вдруг заметила, что, поглощенная раздумьями, уже полчаса скачет галопом. Выскочив из леса на открытую местность, она резко дернула поводья. Впившиеся в рот удила заставили кобылу остановиться. Грохотал гром. Высокая трава на запустелом поле впереди колыхалась из стороны в сторону, следуя за переменчивым ветром. Вдалеке темный бор медленно надвигался на Лету, шумя и потрескивая деревьями. В небе ярко полыхнула молния, и через мгновение на землю обрушился крупный град.

Лета послала Хагну вперед, не давая кобыле как следует отдохнуть. Скрыться было негде. А меж тем град продолжал усиливаться. Крупные льдины сыпались с неба, как листья в позднюю осень, только были гораздо больше и тяжелее. Когда Лета наконец заметила недалеко от бора избу, она уже решила, что этот убийственный град погубит ее и лошадь.

Подъехав ближе, девушка увидела, как из домика вышла маленькая женщина и стала что-то кричать ей. Лета почти на ходу спрыгнула с Хагны, оказавшись возле избы. Женщина, закрываясь руками от града, подбежала к ней.

— Живее в хату! Оставь лошадь под навесом. Тута ей ничего не грозит, — сказала она, хватая ее за мокрый рукав куртки.

Лета послушалась, и привязала Хагну к забору под широкой крышей, где кобыле действительно ничего не угрожало, кроме, разве что, холода. Женщина завела ее внутрь хаты и плотно прикрыла дверь. Снаружи все гремело, бушевало, как во время настоящей бури. Внутри хаты было тепло и сухо. Ставни были закрыты, от истекавших воском свечей исходил мягкий желтоватый свет. Возле белевшей в полумраке печки находился стол, накрытый скатертью с узорами по краям. К столу были приставлены деревянные скамьи. Под потолком висели пучки высушенных ароматных трав. Обставлено было все скромно, но уютно.

Лета повернула голову направо, где по идее должна была находиться вторая комната, но проход в нее был прикрыт свисавшим зеленым покрывалом. Женщина встала у стола, разглядывая гостью на почтительном расстоянии. У нее были седые волосы, собранные в пучок, хрупкое телосложение и крючковатый нос, но старухой она не была.

— Кого мне благодарить за помощь? — спросила Лета, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

Факт того, что одинокая женщина, живущая в таком опасном краю, у самого леса, пускает к себе совершенно незнакомых путников, ее настораживал.

— Я Зозуля, — сказала женщина, поправляя платок, покоившийся у нее на плечах. — Сними куртку, ты вся промокла.

— Я… Погодите.

Но Зозуля уже стянула с нее верхнюю одежду, проигнорировав возражения. Лета сама расстегнула ремень с ножнами и оставила меч у двери, но сохранила при себе кинжал. Она осталась в тонкой льняной рубашке и обхватила себя руками. Женщина исчезла за зеленым покрывалом и быстро вернулась с толстым одеялом в руках. Она набросила его на Лету, укутывая.

— Что тебя сюда привело?

— А вы часто помогаете незнакомцам? — вопросом на вопрос ответила Лета.

Женщина отошла от нее и расправила скатерть на столе.

— Я не думаю, что от тебя будет худо. Хотя я нечасто приглашаю в свой дом чужаков.

— Спасибо. Если бы не вы, я…

— Самое малое: простудилась бы, если б тебя не прибила здоровущая льдина еще раньше, — сообщила Зозуля. — Ну, не стой у двери, присаживайся на скамью. Сейчас дам тебе чего-нибудь горячего, а то вся бледная. И кобыле твоей что-нибудь найдется.

Лета, волоча за собой теплое одеяло, села за стол. Ее озябшее тело начало расслабляться, согреваясь.

— Быть честной… — начала она, и женщина оторвалась от хождения по комнате и посмотрела на нее широко расставленными глазами.

— Будь, — разрешила Зозуля.

— Мне показалось странным, что вы привели меня к себе домой. Здесь властвует нечистая сила, земли почти опустели. А по пути я встретила только вас.