Леди ведьма - Кристофер Сташеф Страница 14

— Теперь перейдем к одежде. Она должна быть из кожи и сукна, а не из шелка и бархата. Тебе следует нарядиться для долгого путешествия, а не для придворных забав — хороший шерстяной плащ от ночного холода и крепкие высокие сапоги.

Ален опустил глаза на свои невысокие, но очень модные башмаки и кивнул:

— Где же мы их отыщем?

— В любой приличной деревне. Поедем-ка в ближайший городок.

Пока они ехали по лесу, Джеффри пытался растолковать спутнику основные правила ухаживания:

— Сначала ты должен просто заигрывать, — советовал он, — и не быть при этом слишком серьезным.

— Но если я наговорю даме комплиментов, а затем постараюсь ее поцеловать… — Он залился краской. — А вдруг она согласится?

— Если последовало предложение, ты волен расценить его как еще один виток ухаживания и ответить с подобающей учтивостью, вот так, например: «Ах, если б я мог! Но если одна красота ваша ослепляет меня, подобно солнцу, то как же трепещу я, помышляя о большем!» Затем дотронься до нее и тут же с воплем отдерни руку, будто от раскаленной сковороды: «О прелестная дама! Одно лишь прикосновение, и кровь моя закипела, обжигая сердце!»

Ален вытаращил глаза:

— Где ты научился такому красноречию?

— Да прямо сейчас в голову пришло.

— Увы! — вздохнул Ален. — Я лишен этого чудесного дара.

— Ты не поверишь, как быстро его обретешь, оглянуться не успеешь — главное начать и получать удовольствие.

— Нет, я не смогу! — покраснел Ален.

— Уверен, что сможешь. Только помни: это всего лишь игра, но захватывающая. Наслаждайся, будто в мяч играешь — ведь слова, они как мячики, вот и перебрасывайся любезностями, туда-сюда, туда-сюда.

— Ну пожалуйста, расскажи мне побольше, — взмолился Ален. — Не идти же мне безоружным на первую битву!

Джеффри покачал головой:

— Ты опять забыл, что это не битва, а просто игра. Если девица делает тебе глазки, вот так… — Он скорчил рожу и захлопал ресницами.

Совершенно изумленный Ален расхохотался.

— Ну, что-то вроде этого, — ухмыльнулся Джеффри. — И если она смотрит на тебя примерно так, то тебе нужно смотреть вот так! — Глаза его чуть расширились, будто вспыхнув, а губы самую малость изогнулись. — На это она ответит вот таким образом… — И он одарил Алена влюбленным взором. — А ты должен вздохнуть и коснуться ее руки, слегка, очень нежно. — И он изобразил едва уловимое прикосновение.

Ален от всей души рассмеялся и, ловя ртом воздух, воскликнул:

— У меня никогда так не получится! Я ни за что не смогу со всей серьезностью!..

— Так и не надо! Никаких надутых физиономий, будто у рыбы бесчувственной, серьезность убивает страсть! Нет, ты должен лучиться радостью, смотри… — Он разразился низким гортанным смехом.

Ален попробовал сделать так же, но у него вышло какое-то хриплое кудахтанье. Тем не менее Джеффри ободряюще закивал:

— Для начала неплохо! А теперь нужно поговорить о ее глазах и ее щеках, дескать, первые как звезды, а вторые будто розы…

— Даже я все это слышал тысячу раз!

— И она тоже, приятель, и конечно же, сообщит тебе об этом, но на самом деле ей никогда не насытиться даже самыми избитыми комплиментами. Впрочем, если ты придумаешь что-то новенькое, ей понравится еще больше. Может, стоило бы взять в руку ее ладонь, прикоснуться губами к кончикам пальцев…

— Уж этого я точно не смогу! — Но глаза принца заблестели, щеки зарделись, и, казалось, даже обычная серьезность ненадолго покинула его.

Джеффри, воодушевленный успехом, продолжил:

— ., а потом сравнишь ее кожу с гладью безмятежной реки, прохлада которой почему-то горячит твою кровь…

Так он и продолжал, расточая без умолку самые красочные похвалы. Ален жадно ловил каждое слово, приберегая для дальнейшего употребления. Пока они скакали по лесу, Джеффри успел растолковать великое множество хитростей, пригодных для ухаживания за дамой, не забыв даже истории благородного рыцаря Дон Кихота, отсылавшего поверженных врагов даме своего сердца Дульцинее в доказательство собственной храбрости, а также чистоты и глубины своего чувства.

Впрочем, он не сообщил Алену, что Дон Кихот жил в иллюзорном мире. Все влюбленные таковы, так что роли это не играет.

Разумеется, сам Джеффри, волочась, не влюблялся, но страстно желал, чтобы Ален испытал настоящее чувство. Ибо, хотя любовь лишь раз-другой едва коснулась сердца Джеффри, он знал ее признаки и замечал их в Алене. По правде говоря, он видел их уже несколько лет.

С другой стороны, Ален горячо отрицал, что любовь затронула его сердце. Похоже, он считал чувства, захлестывающие душу, недостойными будущего короля. Его воспитатели знали свое дело.

Джеффри решил исправить это.

Вдруг впереди с тропы донесся женский визг. Послышались и грубые возгласы мужчин, и стук железных дубинок.

Ален и Джеффри замерли. Ален издал ликующий вопль:

— Так скоро! — и выхватил меч.

— Прежде чем вступать в драку, убедись, на чьей стороне правда, — Джеффри уже пришпорил коня.

— Убивать только в крайнем случае! — бросил через плечо вырвавшийся на полкорпуса Ален.

Они прорвались сквозь заросли как раз в тот момент, когда разбойники выбили дубинку из рук возчика. Один из негодяев вскочил на телегу и заломил ему руки за спину, согнув беднягу чуть ли не пополам. Двое других с похотливыми, злорадными смешками стаскивали с повозки женщину. Она продолжала визжать.

Разбойников было не меньше дюжины, а возчик один, не считая жены.

— Тут-то ясно, кто на кого напал! — вскричал Ален и ринулся в бой. Лишь на шаг от него отставал Джеффри.

Разбойники испуганно обернулись, но тут же воинственно загалдели. Большинство было вооружено мечами — изрядно зазубренными, сточенными, но все же мечами, а также щитами из бычьих шкур.

У остальных в руках были луки.

В рыцарей тут же полетели стрелы. Всадники пригнулись, увернулись и через мгновение ворвались в толпу, размахивая клинками. Ален отбил удар и обрушил свой меч на врага. Разбойник, бородатый парень в кожаной безрукавке и с гривой черных волос, поднял щит, но Ален был наготове. Он пронзил цель, рванул щит на себя и, вынув ногу из стремени, ударил мерзавца сапогом в челюсть. Разбойник закатил глаза и рухнул, так что меч едва не вылетел из рук принца.

Как ни проворен был Ален, другой разбойник опередил его.

Негодяй с диким воем вскочил на спину принцу, стиснул шею и потащил вниз. Ален, застигнутый врасплох, все же удержался в седле и отмахнулся мечом плашмя. Разбойник заорал и тут же разжал руки. Ален повернулся в восторге — и увидел клинок, нацеленный прямо в живот, а за ним ухмыляющегося врага.