Агентство «Чудо-трава» - Ольга Коротаева Страница 14

— Диктуй, сказал! — рявкнул Генрих.

Я прошипела:

— Надеюсь, у того чёрного зелья ещё и побочки имеются… — Заметила, как вновь шевельнулась нога инститора, и быстро добавила: — Всё-всё, диктую! Итак, Агидиус…

* * *

Заспанный Степан ввалился в комнату, и я радостно вскочила.

— Наконец-то!

Но полицейский не обратил на меня внимания. Взгляд его скользнул по голове ведьмы на полу, по окровавленному одеялу и по мрачному лицу друга. Генрих молча протянул лист бумаги:

— Список жертв шантажа. Надписи обнаружила Мара на обратной стороне кровати. Их может видеть лишь ведьма.

Я невольно вздрогнула, услышав из уст Генриха своё имя. Кажется, он впервые его произнёс…

Лист бумаги зашуршал в пальцах полицейского, и я удостоилась тяжёлого взгляда Степана.

— Мара, ты видишь только имена?

Я усмехнулась:

— Понимаю тебя, Лихо! Но увы! Ни адресов, ни телефонов там нет!

Тот перевёл мрачный взгляд на инститора:

— Обязательно было убивать старушку?

Генрих мотнул головой в мою сторону:

— Эта постаралась!

Я задохнулась от возмущения:

— Что?! Не делай из меня монстра! Не я отгрызла старушке голову! Всё твои кровавые игрушки…

— Ты отвлекла, — прошипел Генрих, и кулаки его сжались. — Я просил не трогать меня!

— А я просила не тащить меня с собой! — вскрикнула я.

— Тихо! — рявкнул Степан, руки его легли на мои плечи. — Мара, ты белая, как полотно. Выйди подыши. А мы с Генрихом проведём обыск…

— Бесполезно, — хмыкнула я. — Лежка уже искал. Если бы тут что-то было, брат бы нашёл. А надписей он, скорее всего, просто не увидел, как и этот…

Я вернула Генриху пренебрежительный взгляд. Похожим он меня недавно наградил. Но охотник даже не посмотрел в мою сторону, так что все мои усилия облить презрением инститора провалились. Он шагнул к Степану, и палец его коснулся листа.

— Вот этот, — быстро проговорил он. — Остальных можешь допрашивать. Но этот — наш клиент.

Я снова невольно вздрогнула, а взгляд метнулся на инститора. «Наш»? Живот снова скрутило, и я выбралась в коридор. Едва расслышала тихий голос Степана:

— Мне этого не нужно. На моём участке…

— Тогда выходи, — ещё тише произнёс Генрих. — И эту забери.

Я зарычала: охотник ни во что меня не ставит! Кулаки мои сжались, и я шагнула было обратно, но Степан подхватил сумку инститора, а второй рукой сграбастал меня.

— Пусти, Лихо! — прошипела я. — Моё терпение кончилось!

Генрих медленно повернулся, и губы его скривились.

— Да, отпусти её! — почти нежно проговорил он и поманил меня: — Раз ведьме не терпится полюбоваться на синее пламя, я с удовольствием сделаю ей такой подарок!

Я отшатнулась, а в горле застрял крик ужаса. Степан снова подхватил меня за талию и нетерпеливо потащил к выходу. Расширившимися глазами я смотрела, как медленно поворачивается инститор, как в вытянутой руке его вспыхивает голубой огонёк, как живое пламя соскальзывает с пальцев Генриха и щупальцами призрачного спрута расползается по кровати, полу и в мою сторону. Кажется, я слышала женский визг перед тем, как отключиться…

* * *

Взгляд мой устремился вдаль. Туда, где за облаками спрятался тот, кто меня очень интересует. И лишь неясная его тень его скользила впереди, а я изо всех сил стремилась его догнать. Я летела, кричала, просила остановиться. Было очень важно посмотреть ему в лицо. Было жизненно необходимо узнать его…

Я застонала и повернулась на бок, стремясь догнать тень ускользающего сновидения. Стремясь остановить воспоминание. Что-то важное. Что это?

— Мара… Как ты?

Я вздрогнула и распахнула глаза. Перед глазами маячило взволнованное лицо Степана. Я порывисто села на кровати, не отрывая подозрительного взгляда от полицейского.

— Что ты здесь делаешь? — взвизгнула я. Прокашлялась и добавила нормальным голосом: — Чего ты забыл у меня дома?

Степан хитро сощурился:

— Не помнишь ничего? Ну как? Выспалась?

Я сжала ладонями виски и нервно потёрла нос.

— Такой жутик приснился, — простонала я. — Как инститор сжёг ведьму легендарным синим пламенем. А я помогала ему…

— Не стоит называть свои действия помощью, — спокойно заметил Генрих. Я вскрикнула и изумлённо уставилась на охотника на ведьм. Тот прислонился к косяку и осторожно подул на свои почерневшие пальцы. Инститор потёр ладони и саркастично добавил: — У меня даже закралось подозрение, что ты нарочно мешала мне. Может, ты тоже в сговоре с шантажистами?

Я выбросила руку, указательный палец мой затрясся, тыкая в сторону инститора.

— Что?! Что он тут делает? — Я схватила Степана за ухо и подскочила с кровати: — Ты что?! Привёл охотника в мой дом? Ты спятил, Лихо?

— Ай-ай, — взвыл Степан, хватая мою руку. — Мара, отпусти! Ты отключилась, что мне было ещё делать? Бросить тебя там?

— Да, — прошипела я, приближаясь к лицу Степана. — Бросить меня там или на ближайшей свалке! Даже сжечь вместе со старухой! Что угодно, но не тащить этого, — я бросила ненавидящий взгляд на ухмыляющегося инститора, — в мой дом!

Генрих оттолкнулся от косяка и зашёл в мою спальню. Ухо полицейского выскользнуло из моих ослабевших пальцев. Степан поспешно отдалился от кровати и проворчал:

— Тащил я не его, а тебя! Вообще-то могла бы и спасибо сказать! До сих пор руки ломит…

Инститор с равнодушным видом прошёл мимо кровати и приблизился к окну. Взгляд его скользнул по небольшому садику под окнами, а пальцы коснулись безделушек, бережно разложенных мною на узком подоконнике.

— Мне даже интересно стало, что же здесь такого тайного, — холодно проговорил он, окидывая острым взглядом полупустую комнату. — Ведьма так всполошилась… Может, ты хранишь что-то запрещённое? — Я сглотнула, когда Генрих шагнул к единственной, кроме кровати, мебели в комнате. Пальцы его легли на ручку комода, раздался скрип выдвигаемого ящика. — Заколдованные книги или смертельные зелья? — Он вытащил из поясных ножен свой кинжал и подцепил из раскрытого ящика воздушное кружево белья: — Или твоя униформа?

Я пулей слетела с кровати и задвинула ящик с такой силой, что по боку старенького комода побежала трещина. Пальцы мои подхватили труселя, и я прошипела:

— Не смей совать свой нос в мои личные вещи!

Генрих приблизился к самому моему лицу, и изумрудные глаза его сузились:

— Я лишь возвращаю долг! Приятно, когда твои личные вещи трогают? В следующий раз, когда захочется проникнуть в мою комнату, вспомни об этом!