Естественная история драконов. Мемуары леди Трент. Тропик Змеев - Мари Бреннан Страница 14

Благодаря своим сегодняшним знаниям, я могу верно назвать вам тех, кого восприняла в тот день лишь как ошеломительно пеструю толпу. Конечно же, в ней были ширландцы – купцы и солдаты, присланные защищать наши интересы в местной добыче железа. Были, несмотря на напряженность в отношениях с соперниками за влияние в Эриге, и другие антиопейцы: тьессинцы, чиаворцы и даже кучка бульских, чувствовавших себя крайне неуютно на местной жаре. Йеланцы с «поросячьими хвостиками» на затылках сновали вокруг своих кораблей, а ахиаты попадались на глаза не реже ширландцев.

Но взгляд мой немедля привлекли эригане: они были для меня внове и составляли основную часть толпы.

Они сами по себе демонстрировали сотню различных манер одеваться и украшать себя, сотню разнообразных физиогномических характеристик, отличавших представителей одних народов от других. Цвета их лиц варьировались от черного с просинью, будто тушь, до бронзы, красного дерева и темного янтаря. Острые подбородки и квадратные челюсти, высокие и низкие лбы, полные губы и широкие рты, скулы плоские и выдающиеся вперед, будто плечи лука… Волосы их были собраны в свободные хвосты и стянуты в тугие косы у самого скальпа, украшены бусами и лентами ткани; торчали над головами пышными шапками, упругими, как пружина, кудряшками и острыми гребнями, удерживаемыми стоймя при помощи белой или красной глины. Здесь были агвины, закутанные в одежды с головы до ног, и менке в одних набедренных повязках, сасоро в серебре и эрбенно в вышитых накидках, мебенье, увеби, сагао, габбориды в одеждах из длинных кусков ткани, особым образом сложенных и обернутых вокруг тела: тонкости их расцветки и манеры ношения многое могли бы сказать осведомленному взгляду, но совершенно ускользнули от меня в тот первый день. И, конечно же, здесь были бесчисленные йембе – основное население здешних земель.

Пойнт-Мириам

Еще в Ширландии я уделила время изучению языка йембе (по грамматическому справочнику – преотвратительное учебное пособие!), но это ничуть не помогло подготовиться к предстоящему повседневному общению. Глядя на доки, я впервые осознала, что привычная антиопейская жизнь позади: я – за океаном, в иной части света.

Судя по тому, что мистер Уикер подхватил меня под локоть, я покачнулась.

– До высадки на берег придется еще подождать, – сказал он. – Не хотите ли пока пройти вниз? Солнце здесь не щадит тех, кто к нему не привык.

Еще не так давно он выразился бы: «вам следует спуститься вниз». Если не считать разногласий по поводу присутствия Натали, в наших отношениях действительно наблюдался немалый прогресс.

– Солнце меня не беспокоит, – рассеянно ответила я, копаясь в дорожной сумке в поисках блокнота. После отъезда из Ширландии я почти не рисовала, так как боковая и килевая качка корабля наносила серьезный ущерб моей способности провести точную линию, но упустить такую возможность зарисовать доки я просто не могла.

Я чувствовала, что́ ему хочется сказать, однако в конце концов он удержался – возможно, ради общей гармонии.

– Я позабочусь, чтобы за нашим багажом присмотрели, – сказал он, и с этим ушел.

Не успела я наметить рисунок даже в самых общих чертах, как позади раздался хлопок и на страницу упала тень.

– Натали! – раздраженно воскликнула я.

– Иначе ты обгоришь, – ответила она, как обычно, сама практичность. – Гранпапа́ предупреждал. И о солнце, и о тебе – о том, что ты наверняка пренебрежешь необходимыми предосторожностями.

– Да, солнце здесь палит немилосердно. Но то же самое было и в горах Выштраны, и это не причинило мне никакого вреда.

В Выштране я куда сильнее страдала от сохнущей кожи, чем от солнечных ожогов.

Натали рассмеялась.

– Да, там ты все время мерзла. Поэтому постоянно старалась укрыться от ветра и большую часть времени проводила в доме. Но продолжай работать – тени от зонтика хватит для нас обеих.

Вот тут меня не нужно было уговаривать. Штрих за штрихом, линия за линией, под грифелем карандаша обретали форму люди в окружении штабелей ящиков, бухт каната, складов, лавок и маленьких лодок, покачивавшихся на волнах у нижней границы пейзажа. В последние несколько лет я много упражнялась в быстром рисунке; теперь мои работы не отличались тем же изяществом, что в юности, однако значительно улучшилась способность точно схватывать натуру в короткое время.

К возвращению мистера Уикера я зарисовала довольно, чтобы позднее без труда дополнить рисунок по памяти.

– Далеко ли до нашего отеля? – спросила я, убирая карандаш и закрывая блокнот. Несомненно, там, за доками, тоже было на что посмотреть, но я надеялась успеть сделать несколько портретов. Моряки со всего света – просто изумительное зрелище.

– На самом деле, – отвечал мистер Уикер, – наши планы, похоже, меняются. Видите парня вон там, в углу, под желтой маркизой? Невысокого, с золотым обручем поперек лба? Это гонец из дворца, присланный встретить нас по прибытии. Оба приглашает нас погостить у него.

Я изумленно заморгала, глядя на него.

– Во дворце? Не может быть.

– Похоже, так и есть, – сказал мистер Уикер. – И нас ожидают немедля. Гонец привел лошадей и говорит, что нам нет надобности заботиться о багаже.

Несомненно, это был всего лишь жест гостеприимства, но мне, утомленной путешествием, он показался чем-то слегка зловещим.

– Как зовут этого гонца?

– Фадж Раванго, – неуверенно, будто ожидая, что язык запутается в непривычных созвучиях, ответил мистер Уикер. Он тоже изучал местный язык, но это имя было не йембийским. Возможно, этот Фадж Раванго – иностранец или выходец из одного из иных народов, населяющих Байембе?

Я даже не сознавала, что мы с мистером Уикером погрузились в непродолжительное молчание, пока его не нарушила Натали.

– Что ж, – сказала она, – от такой чести отказываться нельзя.

– Да, конечно, – согласилась я, убирая блокнот и вешая сумку на плечо. – И медлить, я полагаю, ни к чему. Идемте знакомиться с этим Фаджем Раванго.

Мы спустились в корабельную шлюпку, нас отвезли к берегу и высадили на покрытые коркой засохшей соли доски причала невдалеке от места, где стоял Фадж Раванго. Он, как отметил мистер Уикер, был невысок по сравнению со своим окружением – даже чуть ниже ростом, чем я. Кожа его, хоть и смуглая, была заметно светлее, чем у большинства стоявших рядом, и вдобавок отличалась своеобразным красноватым оттенком.

За неимением иных возможностей, я приветствовала его на йембийский манер, коснувшись ладонью сердца, и он ответил мне тем же. То же самое сделали и Натали с мистером Уикером. Но, как только с официальными приветствиями было покончено (надо сказать, в тех землях эта процедура куда более продолжительна, чем в Ширландии), Фадж Раванго заговорил на нашем языке.