Кровь Рюрика - Андрей Земляной Страница 14

«Губернские известия». Нижний Новгород. 8 червена 7358 года

Анисья Вяльцева, мещанка пятидесяти трёх лет, принесла жалобу волхву Михайловского уезда на бесчинства, творимые на её подворье домовым и пригретой им кикиморой, что совершенно лишили семью сна, а подворье – всяческого порядка.

Волхв Никифор, согласно указу государя о «Нежити малой», спешно прибыл на подворье и, увидев полную правоту мещанки Вяльцевой, тотчас изгнал домового прочь, а кикимору развеял как существо зловредное и норов свой показавшее.

В Медведевск входили после полудня, когда тучи заволокли небо серой пеленой, грозясь пройти долгожданным дождём. Сам город, судя по рельефу, находился там или примерно там, где в оставленном мире располагался Городец, в семидесяти километрах от Нижнего Новгорода. Только был Медведевск куда крупнее Городца девятнадцатого века, и по окраинам стояли высокие наблюдательные вышки с тремя ярусами для стрелков, окружённые двухметровым частоколом. Своеобразные мини-крепости, отмечавшие край городской черты.

Дома в городе были в основном деревянные, но много и каменных строений, и домов с каменным первым этажом.

Горыню поселили на подворье ^[15], выделив на удивление чистую комнатку на втором этаже трёхэтажного дома, где на первом были трактир и службы, а на втором и третьем – комнаты постояльцев.

Покидав вещи, Горыня сразу отправился в Серебряный приказ, который в этом мире был чем-то вроде банка. Принимал на хранение деньги и выдавал именные пайцы, которые можно было обналичить в любом месте государства и даже в некоторых других странах. Взамен денег вынесли небольшую прямоугольную серебряную пластину с дыркой и затейливым тиснёным рисунком, потом укололи палец и, размазав кровь Горыни по металлу, дождались, когда та мигнёт синим свечением. Потом сделали оттиск пластины в книге и отдали пайцу новому владельцу.

«Средневековье, блин, – ворчливо прокомментировал Горыня увиденный способ идентификации владельца. – Что дальше? Интернет на блюдечках с яблочками и вещательные станции с диджеями – котами-баюнами?» Но ворчал он, скорее, по неизжитой ещё стариковской привычке, примеряя новый мир на себя и осознавая, что кое-где этот мир ему тесен, а кое-где совсем не укладывается в понятные рамки.

Потом он, жуя пирожок со стерлядью, прошёлся по городскому торжищу, просто глядя, чем торгуют и что возят, и вновь был немало удивлён огромному количеству товаров с Дальнего Востока. Даже фейерверки в виде ракет и цветастые бумажные веера продавались в лавках, как самый обычный товар.

Залезшему в карман вору Горыня просто зажал руку и резким поворотом тела сломал запястье, а когда засёк двинувшихся на подмогу громил, просто откинул полы пиджака с рукоятями револьверов и спокойно посмотрел в глаза местного криминалитета. Тот, как и предполагалось, сразу же «исчез как сон, как утренний туман», а воющего от боли воришку через минуту приняли городские стражи.

В оружейном ряду присмотрел себе хорошее магазинное ружье с нарезным стволом, пару кинжалов, очень похожих на ходившие в его мире «арканзасские зубочистки» и походные ремни на оба плеча, которые здесь были частью снаряжения командиров – от десятника и выше. Прекрасно сбалансированные клинки из отличной стали, как родные, устроились в ножнах чуть сзади револьверов и при ходьбе висели словно приклеенные.

На княжий двор его позвали на следующее утро, прислав мальчишку в тёмно-зелёном кафтане и с вышитым медведем на спине.

Горыня, одетый во всё чистое, утром смахнул едва заметную поросль на лице остро заточенным ножом и был готов хоть на пир, хоть на войну.

Дворец князя был просто большим трёхэтажным особняком, правда, сложенным из белого камня с садом, к нему примыкала обширная площадь, прямо за воротами. На площади числом около полусотни толпились воины князя, а сам местный властитель – грузный сорокалетний мужчина в расшитом золотом, зелёном шёлковом кафтане – сидел на широком балконе в кресле с высокой спинкой, поглядывая сверху, и нетерпеливо постукивал об пол носком алого сапога.