Угол падения - Роман Глушков Страница 14

Подали обед. Дождавшись, пока официанты закончат сервировку, де Карнерри отпустил их, предпочтя обслуживать себя сам, лишь бы только говорить без лишних свидетелей. Во время еды он в деталях поведал Доминику о разразившейся пять дней назад трагедии, предсказать которую было попросту нельзя. Все случилось прямо как в дурацком гонконгском боевике: какая-то смазливая киллерша в красном костюме беспрепятственно просочилась сквозь М-рубеж квадрата Палермо, не таясь вошла в палаццо Деи Нормани и из автомата перебила всех, кто находился во дворце, не обратив внимания разве что на кукол-статистов. Сделано это было с неслыханной наглостью, а сама бойня продлилась от силы пять минут. Жертвы инцидента отделались нервным потрясением, кроме, разумеется, несчастного дона Сальвини, чье слабое сердце, увы, не вынесло приключившегося с Дарио убийства «понарошку». А дерзкая сagnetta записала все свои бесчинства на информационный носитель – мнемоампулу – и теперь тиражирует и распространяет их в М-эфире. Между прочим, по неплохой цене в десять кликов – так вроде бы называется официальная валюта Менталиберта. Короче говоря, имело место происшествие, за которое в старые добрые времена любая семья объявила бы обидчику и всей его родне кровавую вендетту, однако в случае с доном Дарио все складывалось крайне запутанно и неоднозначно…

В «Равенне» готовили превосходную лазанью с устрицами, но для Доминика обед оказался безнадежно испорчен. После вскрывшихся подробностей смерти благодетеля в душе Аглиотти вновь свернулся комок, который всегда зарождался там, когда Тремито сообщали о насильственной смерти кого-либо из членов его семьи. Терзающее его чувство было болезненным еще и из-за того, что за последнее время сицилиец успел изрядно от него отвыкнуть. В годину Тотальной Мясорубки Доминик постоянно жил с таким остроугольным камнем на сердце. Но теперь, после того как он, казалось бы, окончательно рассосался, его внезапное появление вызвало приступ неуверенности. А с ней – приставучей мерзкой стервой – Тремито всегда избегал близких отношений.

Жизнь научила Аглиотти дробить этот камень и начисто сметать с души его колючие обломки. Причем даже чище, чем сицилиец сам порой ожидал. Для этого требовалось лишь отыскать причину своего беспокойства и безжалостно ее уничтожить. Хотя бывали и исключения. Как, например, в случае с баржей «Аурелия», где такой метод устранения проблемы не принес желанного успокоения. Но тот эпизод в жизни Тремито был отнюдь не рядовым, да к тому же Мичиганский Флибустьер заранее знал, что учиненная им в чикагской гавани кровавая баня однозначно подарит ему билет на электрический стул. Навязчивые мысли о мрачных последствиях и не позволили Доминику расслабиться после той, надо отметить, прекрасно выполненной работы…

– Что ж, теперь понятно, почему вы искали со мной встречи и посвятили меня в свою тайну, – сказал помрачневший Аглиотти, отодвинув тарелку и вытирая салфеткой пальцы. – Вам нужен человек, который стоит за психованной стервой в красном. Либо доказательства того, что владелец ее М-дубля скончался мучительной смертью, умоляя вас и синьору Сальвини простить его грехи.

– Все правильно, Тремито. Именно за тем ты и здесь, – подал наконец голос молчавший до сего момента Марко Бискотти, аппетит которого после рассказанной истории ничуть не расстроился. – Думаю, мы в тебе не ошиблись и ты готов оказать нашим семьям столь привычную для тебя услугу. Или я не прав?

– Я никогда не отказывал семье в ее просьбах, Марко, и ты это прекрасно знаешь, – категорично, но не повышая тона, заявил Доминик. – Даже когда дон Дарио отправил меня на верную смерть против сорока боевиков Барберино, что хотели тайком проникнуть на нашу территорию в трюмах «Аурелии», я не сказал ни слова против. Не скажу и сегодня. Однако вам должно быть известно, что Тремито – профан во всем, что касается современных ментальных технологий. Мой сын… – Аглиотти осекся, поморщился, будто пережил кратковременный болевой приступ, после чего поправился: – Мой покойный сын – вот он действительно разбирался в этом, потому что любил посещать всякие М-шоу и прочие детские забавы, какие есть в Менталиберте. А я не имею ни малейшего представления, как разыскать конкретного человека по его М-дублю. Тремито не технический специалист и не сыщик – он всего лишь исполнитель грязной работы. Снабдите меня исчерпывающей информацией о нужном вам человеке, и я приведу его в самый короткий срок. В противном случае этот срок может сильно затянуться… И еще есть кое-что, о чем вам также не надо напоминать. После моего побега из Синг-Синга я, мягко говоря, ограничен в перемещениях по стране. Здесь, в Чикаго, у меня достаточно убежищ; есть пара-тройка надежных мест в соседних штатах, но из более дальней поездки я, пожалуй, уже вряд ли вернусь. Так что примите к сведению эти обстоятельства, прежде чем отправлять меня на поиск убийцы дона Дарио.

– А как насчет короткого путешествия в Миннеаполис? – осведомился де Карнерри. – Никаких поисков. Работа исключительно по твоей части. Приезжаешь, делаешь свое дело и отбываешь назад.

– Значит, вы уже выяснили, где живет эта сagnetta в красном? – Аглиотти подался вперед, водрузил локти на стол и сложил пальцы домиком, что всегда выражало у Тремито глубокую заинтересованность обсуждаемой темой.

– Нет, – помотал головой Приторный. – В Миннеаполисе проживает человек, который, вероятно, знает все об интересующем нас объекте. И который в определенной степени причастен к гибели дона Сальвини – данный факт не подлежит ни малейшему сомнению.

– Миннеаполис… – Тремито наморщил лоб и задумчиво потупился. – Далековато, конечно, но я найду этого человека и выбью из него все, что нам нужно. Кто он такой? Технолог по работе с М-эфиром?

– Не совсем. Профессор экспериментальной нейрохирургии Элиот Эберт. В прошлом году ему исполнилось восемьдесят пять, и он является директором основанного им же частного института по изучению мозга. Заведение это находится неподалеку от города, на берегу Миссисипи. Небольшое двухэтажное здание, охраняемое пятью охранниками. Трое патрулируют периметр, а двое дежурят в корпусе…

– Постой, Марко, к чему мне эти подробности? – перебил его Доминик. – Ваш Эберт, он что, сидит в своем институте безвылазно? Выловлю дряхлого докторишку-мозгоправа по пути на службу или дома. День на слежку, день на все остальное. Ну, в крайнем случае прибавь еще сутки на непредвиденные задержки.

– Разобраться с Эбертом – это только полдела, – уточнил Бискотти. – Вторая половина работы будет заключаться в уничтожении архивов института, записанных на мнемографических накопителях и расположенных в левом крыле здания. Там же находятся лаборатории по исследованию ментального пространства и М-транслятор. Их и архивы требуется ликвидировать во что бы то ни стало. Если будешь испытывать дефицит времени, можешь даже оставить профессора в покое, лишь бы только успеть добраться до институтской базы данных.

– По-моему, я чего-то недопонимаю, – признался Аглиотти. – Какое отношение эти накопители имеют к нашей проблеме? Я допрашиваю Эберта, он наводит нас на объект; мы находим объект; тот поет нам прощальную песню и удаляется кормить рыб. По крайней мере, раньше подобные проблемы решались так.