Книга теней - Джеймс Риз Страница 14

– Хватит, – проговорила она с улыбкой и довольно зловеще добавила: – Получилось.

Через несколько секунд распятие вернулось на стену, скрипка – в футляр на столе, а комнате был возвращен прежний порядок. Перонетта стерла с лица пудру, быстро сняла через голову робу. И снова она предстала передо мной нагая. Роба и красная юбка вернулись в шкап. Затем девушка быстро накинула платье, не потрудившись надеть нижнее белье, которое запихнула ногой под кровать: крючки и пуговицы отняли бы слишком много времени, а его не хватало. Нужно было спешить. Куда? Зачем? Я не имела представления.

– Идем, – приказала Перонетта, указывая во двор. – Видишь, что творится внизу? – Я бросилась было к окну, так сильно мне хотелось узнать, что за ним происходит, но Перонетта, шикнув, остановила меня: – Arrete , дурочка! Тебя же увидят. Встань у занавески и тогда смотри.

– Да, конечно, – пробормотала я. – Разумеется, нас не должны видеть… – И я встала у края окна, чтобы глянуть во двор. То, что я увидела, я смогла описать словами лишь гораздо позже; а в ту минуту, когда я отпрянула от занавески, единственным, что послужило для Перонетты подтверждением успеха ее затеи, стало выражение ужаса на моем лице. Она в последний раз обвела взглядом комнату и, решив, что та выглядит удовлетворительно, позвала меня:

– Иди за мной, быстро!

Я повиновалась, но вот что я увидела на немощеном монастырском дворе, еще покрытом грязью и лужами, оставшимися после недавнего дождя.

Группа воспитанниц, в основном самых младших, окружили распростертую на земле фигурку. Девочка лежала бездвижно; она казалась такой маленькой, такой безжизненной, что я испугалась, не мертва ли она. Глупо, конечно. Одна из монахинь – кажется, сестра Клер, хоть я и не могу быть уверена, – склонилась над упавшей. Кто-то уже торопливо протягивал ей нюхательную соль, и сестра Клер (это, скорее всего, была именно она) пыталась привести бедняжку в чувство. У той оказался простой обморок. (Вскоре я узнала, что это была юная Елизавета, о которой мы прежде даже не слышали.) В тот самый момент, когда, спрятавшись за складками занавеси, я увидела, что Елизавета приходит в себя, та, возбужденная и находящаяся под воздействием паров соли – без сомнения, очень сильной, – вдруг села сама, вскрикнула и указала на то самое окно, у которого я стояла. Я поспешно отскочила. Неужто меня увидели? А что, если кто-то из девочек проследил, куда показывает ее палец? Выглянуть еще раз я не решилась, но ответ последовал тут же, поскольку снизу донеслось множество криков, слившихся вскоре в один, и я четко расслышала слово: «Сатана». Оно повторялось снова и снова, передаваясь от одной девочки к другой. Тут я и услышала приказ Перонетты: «Иди за мной, быстро!» Не скомандуй она, я бы так и осталась стоять в той комнате, словно пораженная громом, среди складок занавеси, в то время как толпа воспитанниц и монахинь бегом – я была в этом уверена – поднималась по главной лестнице, чтобы вот-вот ввалиться в покои матери-настоятельницы.

Перонетта схватила меня за руку, словно ребенка. Мы открыли дверь в коридор и тут же услышали топот и шарканье множества ног, доносившиеся со стороны лестницы. Еще одна армия воспитанниц наступала со стороны дормитория.

Перонетта закрыла дверь и заперла ее.

– Теперь они точно меня исключат, и я…

– Спокойно, – прервала меня Перонетта. – Дай подумать. – Она прикрыла лицо руками. Плакала ли она? Осознала ли наконец, что ее розыгрыш зашел слишком далеко и?.. О нет. Когда секунду спустя она отняла от лица руки, на нем играла радостная улыбка. – Ну конечно же, – произнесла Перонетта, обращаясь к самой себе, – разумеется.

И она приказала мне вновь извлечь скрипку из стоявшего на столе футляра. Я повиновалась.

– Что делать теперь? – спросила я, оборачиваясь посмотреть, что делает моя подруга, и увидела, что Перонетты нет, а дверь открыта, и услышала приближающийся топот множества ног.

Я бросилась к шкапу, но не смогла открыть его. Тут я услышала знакомый приглушенный смех и поняла, что Перонетта крепко держит дверь изнутри.

– Что здесь происходит? – спросил чей-то голос.

Я обернулась и с облегчением увидела мать Марию, входящую в комнату и закрывающую дверь. Она заперла ее перед самым носом собравшихся на лестничной площадке младших девочек, очевидно ждавших появления сестры Клер, преградив также путь воспитанницам постарше и побойчее, которые несколько мгновений спустя подбежали со стороны дормитория и принялись барабанить в дубовые филенки.

– Что здесь происходит? – повторила мать Мария торопливо, но тихо.

– Я… Мы… – Я стояла в полной растерянности, не выпуская из рук смычок и скрипку. – Я… Мы…

– Где она? – спросила настоятельница, и я в ответ, должно быть, невольно бросила взгляд в сторону шкапа, ибо та повернулась, чтобы открыть дверцу, но не смогла.

Стук в дверь все усиливался. За ней слышались голоса десяти, может быть, двадцати воспитанниц, напоминающие жужжание пчел в улье. Затем послышался окрик сестры Клер де Сазильи: «Именем Христа, откройте дверь».

Мать Мария грубо схватила меня за плечи.

– Разве я не предупреждала тебя? – спросила она. И прибавила, что мы не представляем, что сделали, а затем наконец крикнула через плечо: – Иду! Одну минуту, сестра.

– Сестра Клер! – воскликнула я. – Прошу вас, матушка, не надо!

Мать Мария сняла руки с моих плеч.

– Тогда ступай туда, – проговорила она. – Спрячься за занавесью. И чтобы ни звука!

И уже из-за складок шоколадно-коричневой камчатной ткани, за которыми я, увы, не могла чувствовать себя в такой безопасности, как моя соучастница, залезшая в шкап, я услышала, как мать Мария отпирает дверь. Оттого что в комнату хлынул поток тел, в ней сразу стало жарко и душно; воздух пришел в движение, заставив колыхаться тяжелые драпировки. Людей набилось так много, что вскоре многие из вошедших оказались подле меня; некоторые облокотились на подоконник; одна девочка прижалась ко мне, но ничего, к счастью, не поняла, приняв это прикосновение за упругость собранной в складки ткани. Я стояла, прильнув к холодной каменной стене, словно объятая пламенем, не сомневаясь, что меня вот-вот обнаружат.

– Что здесь происходит? – осведомилась мать Мария, изображая негодование. – Я прохожу мимо своих комнат и вдруг вижу, как толпа учениц несется к моей двери. Может, кто-нибудь объяснит? Например, вы?

Я чуть не обомлела от того, что услышала в ответ.

– Это все Елизавета, – ответила девочка, к которой обратилась настоятельница. – Ей было видение.

– Видение? – усмехнулась настоятельница. – Видение чего?

– Ей явился сам Сатана, – поспешно откликнулась другая девочка. Она словно плюнула этими словечками, казавшимися ей невероятно солеными.

Воспитанницы так и горели желанием рассказать, что видела Елизавета, причем истории их превосходили одна другую.