Труба Иерихона - Юрий Никитин Страница 14

На столе Первого Лица музыкально звякнуло. С экрана Мэриулыбнулась именно президенту, игнорируя госсекретаря:

Господин президент, в приёмной военный министр. Он говорит,у него назначено...

Пропусти, разрешил президент. Мы с ним сейчас отправимся кстудентам.

Госсекретарь вскинул одну бровь, изогнув её красиво, какнаучили тренеры из Института Имиджа государственных деятелей.

А что военному министру делать у студентов?

Студенты это будущие солдаты, усмехнулся президент. Хотя обэтом ещё не знают. Пока мы будем поддерживать веру в непобедимость и несокрушимостьнашей армии в неё будут идти добровольно и тупые негры из Гарлема, ивысоколобые из Санта-Рок. Армии нужны те и другие...

Да и вообще, согласился госсекретарь с двусмысленнойулыбкой, наш военный министр специалист... по студентам. И студенткам тоже.

Президент сдержанно улыбнулся. Госсекретарь пустил тройнойнамёк: на гомосексуальные наклонности военного министра, на ту практикантку изИзраиля, которую он подставил предыдущему президенту, и даже на то, чтопредыдущему президенту пришлось ещё хуже, чем ему, нынешнему: всего-топотерпеть намеки в его склонности к однополому факанью.

Тогда лишь узкий круг знал, что Моника Левински всего лишьвыполнила рекомендованный специалистами по имиджу президента план. Грандиозныйскандал отвлёк общественное внимание от ударов крылатыми ракетами по Ираку, отглупостей в Югославии, всё население страны со слюнями до пола обсасывалоинтимнейшие подробности, сравнивало фотороботы, которые нарисовала Моника, стем самым, что президенту пришлось выкладывать на стол перед многочисленнойкомиссией из сената, конгресса, влиятельными журналистами, телеоператорами,обществом защиты работающих женщин...

Зато в процессе долгого затяжного скандала подсознательнокаждый налогоплательщик убеждался, что в стране всё хорошо, всё замечательно,вон даже президент, как школьник, стоит навытяжку перед всесильным законом,других проблем нет, бюджет окей, будущее окей.

И в самом деле, благодаря умело созданному исрежиссированному скандалу, доллар на всех международных биржах принёс странесвыше восьми миллиардов только на скачке курса!

Что ж, если его гомосекство принесет стране хоть пенни, тоон хоть сейчас готов спустить брюки и встать в нужную позу. Избирателям этопонравится.

Дверь открылась, на пороге возникла массивная фигура. Плечивоенного министра перегородили проем, задница плечам под стать, а глаза цепкосфотографировали всех и все в кабинете. Президент и государственный секретарьчувствовали, с какой скоростью военный министр мгновенно оценил обстановку,уловил настроение президента и государственного секретаря. Умелый политик, онвсё ещё не в состоянии отличить танк от самолета, но как никто умеет лавироватьв коридорах власти, избегая малейших рифов.

И те и другие, подхватил он бодро. Наш президент видитбудущее как никто чётко.

Лесть была настолько грубая и неприкрытая, что польщённыйпрезидент все же невольно заподозрил, нет ли издевки, но военный министрсмотрит преданно, как верный служебный пёс.

Да все мы видим, ответил он, лояльный к сотрудникам. Это вРоссии свои же обгаживают армию так, как не смогли бы навредить даже мы! А мысвою лелеем...

Военный министр приблизился с широкой доброжелательнойулыбкой. Государственный секретарь повернулся к нему с кислой физиономией.Президент с самым доброжелательным лицом протянул руку, военный министр собоими обменялся рассчитанно крепкими, но дружескими рукопожатиями. Он ещёперед дверью в кабинет старательно напрягал пальцы, стараясь послать в ладоньдобавочную порцию крови, чтобы сделать свою холодную ладонь теплее, а рукопожатиегорячим.

Президент взглянул на часы:

Присядьте, Келвин. У нас есть ещё десять минут до выхода. Даи пусть агенты хорошо перешерстят толпу этой длинноволосой сволочи. Мне вовсене хочется, чтобы кто-то запустил в меня огрызком яблока!.. Как у вас дела? Мывот только что говорили с госсекретарем, что сейчас у нас, как никогда,уникальное положение. Мы сумели всему миру навязать те правила, по которым снами могут воевать. Мы практически неуязвимы! Но, как я учил в университете,Господь Бог всегда у самого неуязвимого оставлял хоть одно-единственноеуязвимое место... до которого трудно добраться, но одно всё-таки существовало!У доблестного Ахилла это пята, у Зигфрида пятно на спине, куда прилип кленовыйлисток, у Сослана колени... и так далее. Вы уверены, что мы защищеныстопроцентно?