Нед. Путь Найденыша - Евгений Щепетнов Страница 14

Нед бросился к собаке, прижался ухом к её боку – бесполезно. Она была мертва. Нед встал перед ней на колени, закрыл глаза и постоял, как когда-то стоял перед могилой Силана. Затем поднялся и посмотрел туда, где лежали трупы его врагов. Смотреть пришлось всего секунду – после того, как он понял, что наделал – его вырвало бурным фонтаном, выбив из желудка ту нехитрую еду, что он забросил час назад. Позывы рвоты не прекращались ещё долго – может это была нервная перегрузка, а может физическая…не каждый день ведь убиваешь десять человек голыми руками.

Нед, будто не веря своим глазам, поднял свои мосластые руки и стал рассматривать их, как в первый раз. Руки, как руки. Костяшки сбиты, синяк – сюда попала дубинка одного из нападавших. Здесь небольшой порез – выбивал нож из руки здоровенного плотника. Кровь, ссадины. Больше ничего. Как он сумел победить целую толпу народа, да ещё голыми руками? Он, простой парнишка, пастух? И что больше всего его поразило – когда убивал, испытывал острое наслаждение. Такое, будто…будто…с женщиной был. Да! Как будто был с женщиной. И только когда наваждение спало, разум отказался воспринять происшедшее. Отказался поверить своим глазам.

Нед уселся на камень, и тупо уставился на трупы. Что делать? Ну что делать? Ему хотелось плакать – ведь в сущности он был простым мальчишкой, обиженным судьбой. Что он мог противопоставить обстоятельствам, кроме разума? А разум говорил ему: беги. Беги отсюда, и как можно быстрее! Это смерть! Что ещё может быть, какое наказание за убийство старосты села? За убийство десяти человек? Особенно если ты безродный изгой!

Повернувшись, Нед пошёл к трупу собаки. Поднял Нарду на руки, отнёс её в лощинку и стал копать для неё могилу – прямо руками, помогая себе обломком сухой ветки, подобранным под большим деревом. Копать было легко – земля в низине рыхлая и слегка сыроватая, сладко пахла прелостью и грибами.

Выкопав яму глубиной до колена, Нед в последний раз погладил собаку по крупной, лобастой голове и осторожно, будто боялся причинить боль, положил Нарду на дно могилки. До боли закусив губу, посмотрел вниз, и отвернувшись, решительно двинул кучу вынутой земли своими сильными руками. Через несколько минут на месте могилы встал небольшой холмик, который после первого дождя сравняется с землёй. Больше Нед не мог ничего сделать для своего друга.

Парень посмотрел на солнце – оно было уже высоко. Полдень. У него было несколько часов до заката, чтобы убраться отсюда как можно дальше. Пока они поймут, что Нед со стадом не пришёл в означенное время, пока пустятся на поиски – а там он уже отойдёт так далеко, что найти будет трудно. Если только с собаками… Но это, скорее всего, будет уже утром. Так что ему предстоит долгий путь. Куда? В город, конечно, куда же ещё?

Поразмышляв минуты три, Нед решительно подошёл к трупам, и стал обшаривать карманы и пояса. Улов был не очень-то богатым – кто в деревне носит с собой много денег? Так, на кружку пива…да и то редко. Днём пьют только бездельники. Для пития есть вечер и праздники.

Всего из карманов покойных Нед выудил десять медяков, пять серебряных пулов, и…всё. Ни перстней, ни цепочек, ничего ценного. Деревенщины! – сказал бы ворчливый лекарь.

Два хороших ножа длиной с предплечье Неда, такие острые, что можно бриться. Таким Нед время от времени, обрезаясь и ругаясь, соскребал свою юношескую поросль, ещё не совсем окрепшую, но густую, как болотный камыш.

Прикинув на руке, Нед выбрал один, выглядевший подороже и поудобнее лежавший в руке. Видно, что не рядовой клинок. Такие обычно имели при себе ловцы жемчуга – вдруг запутается в старых сетях, да и отбиться от морского чудовища можно. Акулы редко, но заплывали к этим берегам.

Выбрав одного парня, ростом схожего с собой, раздел его, сняв с него хорошую, добротную одежду и крепкие, почти не ношеные мягкие сапоги. Одежда была слегка испачкана кровь, но Нед отнёс её к ручейку и аккуратно застирал эти коричневые пятна.

Посмотрел, и удовлетворённо цокнул языком – хорошо отстиралось. Скинул свою одежду, и бросил на месте, не скрывая. А что толку скрывать? Любой сведущий в следах охотник, осмотрев место происшествия, без труда установит, что тут случилось. Чего тогда время терять?

Монеты сложил в кошель, снятый с пояса старосты. Кстати – серебряные пулы были оттуда, из этого кошеля.

С досадой подумал о том, что нет времени вернуться за котелком и кучкой спрятанных возле него жемчужин – их там было штук пятнадцать – ровные, розовые, каждая с ноготь величиной. Силан говорил, что за каждую можно выручить не менее десяти золотых, а то и больше.

В Чёрном Овраге каждый разбирался в жемчуге, даже последний из последних раб, или безродный найдёныш. Жемчуг был основным хлебом деревенских жителей. Всё остальное – рыбалка, поля, засеянные рожью и овсом, коровы с их молоком – это всё было вторично, для поддержания штанов, как говорил старый раб. Главное – жемчужные плантации, которые сотни, а может и тысячи лет грабили селяне.

С точки зрения раковин – грабили. А с точки зрения людей это было вполне приличное дело. При удаче, ловец жемчуга мог сходу заработать себе на дом, подняв с глубины пятнадцати сантов несколько крупных жемчужин. Впрочем – о такой удаче здесь давно не слыхивали, и вообще – раковин становилось всё меньше и меньше. Ловцы нещадно уничтожали плантации жемчужниц, не задумываясь о последствиях.

По рассказам стариков – как говорил Силан – в прежние времена можно было доставать раковины с жемчугом буквально с глубины санта. Но с некоторых пор всё стало меняться – раковины уходили всё глубже, и теперь только сильные, подготовленные мужчины и женщины могли достать до дна с вожделенными ракушками. Ныряльщики через несколько лет такой работы приходили в негодность – глохли, заболевали болезнью, от которой скрючивало ноги и руки. Говорили, что зараза переходит от ракушек, мстящих ныряльщикам за свою гибель. Но как говорил Силан – он не верит в эту мистику. Всё проще – к болезни приводило ежедневное нахождение в холодной воде, на большой глубине. Причину исчезновения раковин он объяснял тем, что: во-первых, вода и вправду стала холоднее, чем раньше – и никто не знал почему – а во-вторых, люди так варварски выбивали жемчужные плантации, что ракушки просто не успевали размножаться. Сохранились только те, что жили на большой глубине. Но в холодной глубине нормально размножаться они не желали. Уже поговаривали, что если так будет продолжаться и дальше, деревню ждёт скорый конец – люди разбегутся по другим сёлам и уедут в город.

С сожалением отказавшись от мысли вернуться за своими сокровищами, Нед натянул последний сапог, встал, потопал ногами по земле и с удовлетворением отметил, что сапоги пришлись как раз по ноге, как на него шили. Пощупал ткань рубахи и лёгкой крутки – отличного качества! Неброские, но крепкие и не маркие. Как раз для него. Нед никогда не имел таких качественных вещей, и с удовольствием ощущал, что первый раз за свою жизнь одет пристойно и даже хорошо. Ну и что, что с трупов? Им-то всё равно, а ему жить нужно! Великовато, конечно, но в плечах в самый раз. Зато и не жмёт.

Собрал свой старый вещмешок – кресало, трут, сухой мох, завёрнутый в непроницаемый, промасленный кусок кожи, закинул мешок за спину и оглянувшись на могилку Нарды, пошёл по тропе на холм. На убитых им людей оглядываться не стал. Зачем? Пусть валяются. Он не просил их приходить и набрасываться на него с дубинками и верёвками. Пришли его пытать? Вот пусть теперь и гниют. Ни малейшего чувства раскаяния, или беспокойства по поводу убийства людей у него не было.