Инсургент - Николай Романов Страница 14
Инсургент - Николай Романов читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Видимо, взгляд его был вовсе не взглядом любящего супруга, потому что Катерина виновато сказала:
– Прости, пожалуйста, но я пытаюсь погасить плохой сон. Тебе ведь кошмар приснился?
Он не помнил, что именно приснилось, и ответил:
– Да, спасибо…
А потом повернулся на другой бок и впился зубами в угол подушки – этот судорожный укус помогал справиться с внезапно возникшей слабостью, и она превращалась в холодный пот, тонкими струйками сбегающий по груди и спине. Ощущение было таким, будто Катерина ласкала его стылыми пальцами.
То еще счастье!..
В дальнейшем, проснувшись от легкого дуновения в лицо, он уже не открывал глаз и не затаивал дыхание; он принимался мерно и ровно дышать, будто супруга и в самом деле погасила плохой сон.
В конце концов, так оно и было. И кто сказал, что когда гасят плохой сон, он должен превращаться в хороший, а не в бессонную слабость, с которой можно справиться только с помощью методов аутотренинга?…
А утром он ловил на себе жалостливые взгляды жены. И жалел, в свою очередь, ее. Ведь ей наверняка хотелось узнать, почему ему снятся кошмары, какую жизнь прожил этот молодой парнишка до их встречи, если она, жизнь эта, и по сию пору не дает ему покоя во снах! Любопытство есть неотъемлемое свойство женской натуры – будь ты хоть дизайнер одежды, хоть проститутка, хоть разведчица…
Потом она говорила:
– Тебе опять снился кошмар, Миркин…
Фраза казалась оборванной.
Как будто Катерина не утверждала, а спрашивала. И предлагала ему поделиться той тяжестью, что он таскает на плечах, поделиться с нею, с законной супругой, одна из неотъемлемых обязанностей которой (или, может, одно из главных прав?) – принять на себя часть груза.
– Правда? – удивлялся он. – Честно говоря, ничего не помню!
И беззаботно улыбался, будто сидел возле цирковой арены, среди пестро одетой толпы, любуясь представлением Рыжего клоуна.
Вот только кто был клоуном?…
Катерина тоже улыбалась, но улыбка ее была вовсе не беззаботной, это была скорее ухмылка или даже гримаска.
В конце концов Осетр рассказал ей историю про юношу и девушку, учившихся в школе охранников; об их чудесной любви, перед которой распахивалось безграничное и светлое будущее; о долгой жизни, которая ждала их впереди… если бы девушка не погибла в результате несчастного случая.
– Ты ее очень любил? – спросила Катерина.
– Очень, – сказал Осетр, вспоминая Яну.
Даже не вспомни он Яну, Катерина бы все равно поверила.
Она была совсем молода по возрасту, и для нее любовь была неизбежной спутницей жизни – не важно, чем ты занимаешься, любовь для молодости сладка, светла и бесконечна. И он, Осетр, был столь же молод, и его чувства мало отличались от чувств Катерины – разве что с поправкой на пол, – и он даже удивился, когда к нему явились эти мысли, про молодость и восприятие любви. Они не могли родиться у него, ну никак не могли. Это были мысли зрелого мужчины, а не юнца…
Впрочем, ведь ему давно стало ясно, что он – необычный молодой человек. Так почему у необычного молодого человека не могут появляться мысли, более свойственные зрелому? Ведь необычность может заключаться и в несвойственности…
Катерина подошла к нему вплотную, коснувшись грудью, положила на его плечи мягкие руки, а потом обняла за шею.
– Я постараюсь, чтобы ты так же полюбил и меня, – прошептала она. – Я очень, очень, очень постараюсь!
Он должен был ответить ей возмущенным вопросом: «Ты что, дура?»…
И не ответил.
Конечно, молодому человеку, недавно потерявшему любимую, следовало именно так сказать.
Но, во-первых, он, Осетр, потерял любимую на самом деле временно и намерен был в будущем вернуть ее. А во-вторых, зачем было обижать девушку, которая собиралась (пусть и по работе!) разделить с ним определенную часть жизни, а возможно, и лютую смерть принять после длительных пыток в застенках Офиса Добрых Дел, у заплечных дел мастеров Великого Мерканского Ордена?…
И потому Осетр осторожно поднял руку и ласково погладил Катерину по пушистым волосам.
А ей сейчас большего и не надо было.
Через неделю после исчезновения из разведшколы Рашида и Гюзяль Ахметвалеевых супругам Криворучко разрешили наконец побывать в первом увольнении.
К этому времени кураторы и преподаватели уже убедились, что обучаемые трудятся напряженно, целеустремленно и с охотой, что в процессе освоения знаний больше удач и меньше проколов, что моральный облик курсантов не вызывает опасений. А потому можно и поощрить будущих разведчиков…
Обсуждения, как провести свалившееся на голову увольнение, оказались недолгими.
Предварительно, правда, каждый из супругов пообщался со своим(ей) сетевым(ой) агентом(ессой), запросив список новосковских достопримечательностей, однако, судя по состоявшемуся потом разговору, общение это на настроении и планах господ увольняющихся никак не сказалось.
Ибо Катерина пожелала посидеть немного в кафе («Надоело видеть в столовой одни и те же лица!») и сходить на фильм («Я бы, честно говоря, и в театр сбегала, да спектакли заканчиваются уже после отбоя»).
А поскольку Осетру было вообще все равно («Как пожелаешь, дорогая!»), предложенная Катериной программа и была взята за основу.
В конце концов, что может быть лучше старого доброго кафе и старого доброго фильма!..
Этим видам досуга подвержены обитатели самого захудалого периферийного мира. И то, что они оказались в столице, обычно не меняет их привычек.
А уж курсанты разведшколы, с их привычкой не выделяться среди окружающих, вполне способны сыграть в обитателей захудалого мира, даже если по легенде для посторонних они – местные жители.
В город отправились под своими нынешними именами.
По выданным на руки документам супруги Криворучко числились некими мелкими чиновниками, проживающими в Кедровом Бору, отдаленном пригороде Новобибирева. Судя по названию пригорода, в таком месте должны были расти кедры. Может, и росли – проверять вряд ли стоило. Даже через сетевых агентов. И уж тем более не стоило проверять собственными глазами.
Получили у школьного каптенармуса свои браслеты – на территории школы пользоваться ими было категорически запрещено. Режим секретности… Добыли с помощью школьного синтезатора и полученных в канцелярии кредиток подходящие для прогулки костюмы: Осетру – синие джинсы и такого же цвета мерканку, Катерине – травянисто-зеленое, из какой-то легкой ткани, платье, которое, едва вышли на свежий воздух, тут же принялось слегка переливаться на солнце («Весна ж на улице, дорогой!»), и школьный глайдер, украшенный гражданским номером, вывез их на площадь к вокзалу, куда обычно приходил монорельс из Кедрового Бора.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии