Белая весна - Галина Гончарова Страница 14

– Елизавета Игоревна, у меня есть эти деньги.

– Тогда сколько ты хочешь?! Ну?!

Анна посмотрела на красное лицо девушки, отвратительно гармонирующее со светлыми волосами и розовым нарядом, на ее возмущение – и решила попробовать еще раз. Вдруг да дойдет?

– Елизавета Игоревна, меня интересует только Кира Борисовна. Она умная, тонкая и очень ранимая девочка. Я не хочу, чтобы предстоящий брак отца ее травмировал.

– Она-то?! Эта гадючка?! Да по ней школа-интернат плачет!

Анна сощурилась. Вот даже как? Ну погоди…

– Почему вы так считаете? Да, девочка от вас не в восторге, но и вы ничего не сделали, чтобы наладить с ней отношения.

– Я?!

– А кто? Вы старше, вы скоро станете ее мачехой, вам и начинать.

– Да эта мелкая стерва…

– Елизавета Игоревна, прошу вас воздержаться от подобных эпитетов применительно к моей воспитаннице.

– Ишь ты… что ты вообще из себя корчишь?!

– Ничего.

– Как только я выйду замуж за Боречку, ты за ворота полетишь! Вперед своего визга!

– И это не исключено, – кивнула Анна, по своему опыту знавшая, как мужчины дуреют от баб. Казалось бы, совершенно тупых, страшных и стервозных, но ведь случается!

И наоборот… та же Зиночка Валенская, ведь милейшее существо, которое промолчало о ее двойной жизни. Но какой подлец ей достался! Нарочно будешь искать – не найдешь!

– Полетишь! Если б ты сейчас уехала, я бы тебе даже денег дала! А раз не хочешь по-хорошему, я тебя в порошок сотру!

– Стиральный? – невинно уточнила Анна. – Будете кофе глясе? Здесь его чудесно готовят…

Лиза прошипела что-то непечатное, схватила со стола свой телефон и вылетела за дверь, словно в попу ужаленная. Анна грустно пожала плечами:

– Вот так всегда. Как тяжело бывает найти общий язык с человеком…

И заказала кофе глясе. На себя и на Киру.

* * *

Кира себя ждать не заставила.

– Ань, значит, меня в интернат?!

Анна развела руками. Мол, ты сама слышала.

– С-сука! – от души высказалась Кира. Анна не стала ее одергивать: была полностью солидарна с девушкой. – Убить ее мало!

– Убивать – не надо. – Анна качнула головой. И подумала, что… она может убить.

Просто приказать Лизе умереть, и никто, никогда не поймет, что случилось. Но заслуживает ли этого Лиза? Глупенькая избалованная донельзя девчонка, которой все достается на блюдечке? Разве за это убивают?

– Можно?

– Что? Прости, Кира, я задумалась.

– Ань, если она тебя выгонит, мне с тобой можно?

Анна вздохнула:

– Кира, нам с тобой надо будет проработать все версии. В том числе и эту.

– Но ты же будешь рядом?

– Я надеюсь…

Кира прищурилась, не обращая внимания на кофе, в котором медленно расплывалось подтаявшее мороженое.

– Аня, ты так это сказала…

– Как?

– Словно точно знаешь, что тебя не будет. Вообще не будет.

Умная девочка. Это хорошо, с дурой было бы сложнее.

Анна повертела в руках ложечку.

– Кирюша, у вас есть замечательный фильм. «Три мушкетера». Старый, музыкальный, с песнями…

– Да, я видела. А что?

– Я не касаюсь моральной стороны вопроса. Хотя считаю, что всех мушкетеров за их дела надо было бы казнить.

– Как?

– Помогать королеве скрывать измену мужу при отсутствии законного наследника, – преступление. Сговариваться с подданными иностранного государства тоже непорядочно. А уж мешать осуществлению правосудия и охотиться на полицейских, которые следят за исполнением законов, – и вовсе ни в какие ворота. Да и миледи Винтер, если на то пошло, законный агент кардинала Ришелье. И она действовала для блага государства. Но это так, между делом. В фильме есть сцена, которая мне очень понравилась. Когда д’Артаньян мечется и ужасается чудовищности злодейства, а Атос ему спокойно так говорит: «Д’Артаньян, я допускаю все». Кира, я тоже допускаю все. Даже самое худшее.

– Понятно. Я так о мушкетерах не думала…

– У каждого поступка есть две стороны. Вот, к примеру, у Лизы. Она собирается испортить тебе жизнь, это верно. Но при этом она стремится устроить свою…

– Но не за мой же счет?

– С ее точки зрения, она поступает правильно. И ты должна поступить так же. Если Лиза не думает о тебе, почему ты должна думать о ней? Да, ты не сделала бы ничего плохого – первой. Но можешь адекватно ответить на ее действия. Это правильно.

– Дрянь она! Вот!

Анна не обратила внимания на вспышку гнева. Не до того.

– Так что давай прорабатывать все варианты. В том числе и тот, где я не смогу тебе помочь даже советом.

– Ну давай. А Лизка все равно гадость! Как ты думаешь, если я папсу дам запись прослушать, он ее разгонит?

Анна качнула головой:

– Не поможет.

– Вот и мне так кажется. Паршиво, правда?

– Очень.

* * *

Телефонный звонок оторвал Анну от музицирования.

Да, именно так. Они с Кирой и Гошкой в шесть рук пытались сыграть «Соловей мой, соловей» ^[6].

Получалось… сложновато. И музыка не так чтобы очень простая, и исполнители не слишком умелые. Сама Анна играла на нескольких музыкальных инструментах, и освоить пианино для нее было несложно. А вот Кира и Гошка испытывали определенные трудности. То ненужная клавиша из-под пальца вывернется, то нужная подвернется.

Кстати, у Киры как раз музыкальный слух был. А вот Гошке медведь оттоптал оба уха, видимо, еще на кордоне. Ну да ничего, пусть учится. Потом аккорды на гитаре подбирать сможет, а для популярности в компаниях это полезно.

– Алло?

– Яночка, здравствуй! Как у тебя дела?

– Здравствуйте!

Анна не поняла, кто это, но собеседница сразу подсказала:

– Яночка, я это, тетя Катя, соседка твоя!

– Как ваше здоровье? Как самочувствие? Как дела?

Рассказ на десять минут обо всем спрошенном Аня вытерпела героически и была за это вознаграждена.

– Яночка, тут участковый приходил, расспрашивал.

– Какой участковый?

– Олег Андреевич. Вроде как Жалейкин… или Поливалкин?

– Лейкин?