Мама для Совенка - Екатерина Боброва Страница 14

— ЧТО? — взъярился Харт, и Фильярг еле успел перехватить, останавливая удар.

Брат выпустил воздух сквозь сжатые зубы, дернул плечом, освобождаясь, скривился, сплюнул и спросил:

— Задурил пацану голову? Чем вину искупать будешь? Новыми сказками?

Фильярг вернулся в кресло. Если брат заговорил о выкупе, значит, кузен будет жить, а уж в каком качестве — зависит от искупления.

Сердце кольнуло — Фильярг вспомнил, как в порыве злости Альгар кричал, глотая слезы, что не хочет быть Столпом, что дворец — тюрьма, где его никто не любит. Тогда Фильярг посчитал слова брата детским капризом. Им всем бывало непросто. Иногда скручивало так — хоть со стены прыгай, но капризы — не повод отлынивать от обязанностей. А следовало, наверное, задержаться, поговорить. Глядишь — и не было бы глупого побега.

— Я лишь хотел немного скрасить ему жизнь, — оправдываясь, еще тише прошептал Кайлес.

— Вечный сказочник, — уже остывая, проговорил с досадой Харт, — тебя бы в Огненные пещеры. Много бы там помогли твои сказки?

Вернулся в кресло, устало покрутил шеей, с досадой посмотрел на стоящего перед ним мужчину.

— Никто из нас не выбирал свою судьбу. Не один ты переживаешь за Шестого, но остальные хотя бы не вредят.

— Прости, — кузен прикусил губу.

— Что ты у меня прощения просишь? Проси у него, — Третий кивнул на Фильярга, — это он двое суток без сна перерывал твой сказочный мир. Повезло поймать короткий сигнал от камня и сузить район поисков. Кстати, выяснили, кто научил Альгара так ловко маскироваться? Я не распознал плетения. Что-то новенькое.

— Не было времени, — покачал головой Фильярг, — а сам он никого не сдаст. Наша порода, — добавил, не скрывая гордости.

— Выпороть бы эту породу за наглость, — проворчал Харт, — в его годы мы с тобой такого себе не позволяли. Да и времени не было. Через сколько у него начинаются занятия в Тальграде?

— Через семь недель.

Харт нахмурился, побарабанил пальцами по столу. Его, как и остальных братьев, беспокоил уровень подготовки Шестого. В Академии скидок не делали, а принцев учили еще жестче, чем остальных.

— Еще эта головная боль с ассарой…

— Ассарой? — встрепенулся, оживая, Кайлес.

— Ассарой — ассарой, — подтвердил Третий, поясняя: — Девчонка, которую вы притащили с собой.

— Так это замечательно! — просиял Кайлес, разом вырастая, расправляя плечи и в одно движение занимая второе посетительское кресло. — Если она ассара — проблема с Шестым решена. Она сделает из него настоящего правителя.

— Она сделает из нас идиотов на весь Шайрат, — не согласился Третий, покосившись на стопку жалоб.

— Не сделает. К этим женщинам надо найти подход, — кузен ухватил со стола самопишущее перо, нарисовал им в воздухе овал, ничуть не смущаясь мрачно-недовольного взгляда владельца. — Только представьте, какое это чудо. Они умны, образованы, ответственны, смелы и бесстрашны. Все это она передаст Шестому. Вот увидите, — перо в его руках задергалось в экстазе, — его высочество всех нас удивит и займет Каменный трон. Слабейший станет сильнейшим!

Братья переглянулись, Фильярг сделал жест пальцами, и поток слов разом оборвался. Кузен молча открыл рот, закрыл, снова открыл, яростно завращал глазами, истерично жестикулируя, но братья не обращали на него внимания.

— Дожить бы до этого замечательного момента, — протянул Третий, процитировав: — Слабейший станет сильнейшим. Как думаешь, может, моим парням это использовать?

— Не стоит, подставим под удар ассару, вдруг кто-то поверит в этот бред.

— А ты, значит, не веришь? — провокационно прищурился Третий.

— Никогда не слышал, чтобы ассарой мужчины была женщина, это раз. Во-вторых, не верю, что она сможет воспитать кого-то по-настоящему достойного. В-третьих, она из другого мира. Иное воспитание, привычки, манеры. Кого она сможет вырастить? Только похожего на себя. Но если ей удастся сохранить Альгару жизнь, провести через ритуал — этого будет достаточно.

— В твоих словах есть здравый смысл, но кое-кто считает иначе, — и Третий с насмешкой кивнул на кузена. Хлопнул ладонью по столу, принимая решение:

— Работаете оба. Тот, кто уговорит ассару, получит награду.

— Три года без свадебного круга, — быстро проговорил Фильярг.

— Два, — не поддался брат, — и не проси больше.

Фильярг нахмурился, но спорить не стал. Сам Харт успешно отлынивал от свадебного круга, отговариваясь занятостью и работой на благо государства, а брату отсрочку только на два года дал… Ладно-ладно, он ему это еще припомнит.

— А ты, — Третий указал на кузена, — получишь смягчение приговора. Полностью снять не смогу, но заслуги учту и перед отцом лично ходатайствовать буду.

Кайлес просиял, говорить он все еще не мог, зато мог кивать и жестикулировать.

— Срок у вас — до возвращения отца. Если к этому времени по дворцу будет разгуливать неприрученная ассара — пострадаем все.

Фильярг щелкнул пальцами, снимая заклинание.

— А если рассказать ей правду? — выпалил кузен, едва только к нему вернулась способность говорить.

— Не зная, что творится в голове у этой женщины, ты дашь ей власть? — Третий посмотрел на него со скорбью, как на больного. — Шестому она не причинит вред, а остальным?

Кайлес смутился.

— Свободны, — махнул рукой в сторону выхода Третий, — утром жду доклад. Не забудьте, вечером праздник в честь Шестого. Ассара должна быть готова. Я хочу заткнуть все недовольные глотки ее силой.

Юля с трудом вынырнула из сна. Прокляла соседей, решивших затеять ремонт. С недоумением оглядела незнакомые покои: широкую кровать, нишу в стену, заменявшую шкаф, диванчик, столик, пару кресел непривычной формы. Да и стены тут были отделаны затейливо: нижнюю половину покрывал оплавленный до состояния глазури светлый камень, верх был оставлен в природной шероховатости.

Стук повторился, и до девушки дошло — барабанили в дверь. Совенок сладко посапывал, не думая просыпаться. Пришлось вставать и идти самой проверять — кого там принесло.

Принесло, конечно, кого-то из местных. Юля окинула заинтересованным взглядом похожее на ее собственное платье — точно со служанки сняли — дошла взглядом до лица. Незнакомка была смуглой, черноволосой, черноглазой и кудрявой, словно у нее на голове росли не волосы, а спиральки макарон. Она здорово смахивала на земную негритянку — даже разрез глаз совпадал, только серо-седые спиральки, чередовавшиеся с угольно-черными, выдавали иномирность, да еще с левого виска к подбородку спускалась седая косичка.

Незнакомка быстро-быстро, прижимая руки к груди, залопотала на местном. Мыслевика, конечно, ей никто не дал, Юле тоже, и сейчас они стояли друг напротив друга в глупейшей ситуации. «Негритянке» явно было что-то нужно, причем позарез — уже и руки подключила, объясняя, но помогало слабо. Местные жесты, как и язык Юле были незнакомы.