Несломленные - Марго Федоренко Страница 14

— Да уж! Ох, эта отечественная медицина! — Поддакнула Эвелина, согласно кивая.

— Что хотите просите у меня! Спасительницы мои! Спасли от обесчестия и унижения уважаемого человека! — рассыпался в благодарностях незнакомец. Он попытался важно нахохлится для подтверждения своей значимости, но сквозняк, поднявший полы его больничной сорочки, внес свою лепту в довершения образа «уважаемого человека». Сорочка особенно красиво развевалась позади, словно геройский плач. Алиса прикрыла ротик, еле сдерживая смех, надрывно всхлипывая. Эвелина сочувственно погладила ее по голове.

Когда Эвелина машинально обратила взор в сторону двери, ее глаза удивленно расширись и она замерла, а внутри нее все сжалось, а голод лениво заворочался.

По косяку вежливо постучали, ведь дверь была распахнута.

— Можно войти? — поинтересовались тактично голосом, приятным для тонкого слуха девушки.

— Да! — опять слажено брякнули девушки.

В палату вошел высокий, светловолосый юноша. Он бегло осмотрелся, заметив красного от злости мужика, произнес:

— Вот вы где. Я вас по всей больнице ищу! А вы тут…Что вы делаете в крыле, где находятся палаты для женщин? — Уважительно, но требовательно поинтересовался незнакомец. Он нахмурил светлый лоб.

Алиса неприлично открыла рот и уставилась на прекрасного юношу широко раскрытыми глазами, даже моргать забыла, и скорее всего, дышать, судя по стремительно синеющему личику.

Эвелина быстрее пришла в себя. Уж чем-чем, а смазливым личиком и ладной фигурой ее не проймешь. На своей родине она была окружена и более статными представителями противоположного пола. Вот что ее действительно привлекало, так это аппетитная энергия, лучившаяся из молодого и сильного тела.

Эвелина, взяв кусочек киви, положила в открытый ротик Алисы и нажала на нижнюю челюсть, закрывая ее.

— Закрой ротик, а не то киви залетит! — проговорила Эвелина подруге и хихикнула.

Мужчина увлеченно и изрядно приукрашая и для убедительности показывая жестами, пытался объяснить парню о своих злоключениях в этой «богадельни». И о героическом спасении, в котором девушкам роль отведена, чуть не главная. Судя по рассказу они валькириями ворвалась в пыточную, сверкая оружием и доспехами выхватили из пут несчастного рассказчика и усадив на одного из пегасов, унесли в безопасность. Алиса опять открыла рот, впечатлённая богатой фантазией этого фантазера.

Даже Эвелина восхитилась, хотя круче нее никто истории не придумывает. Но в данный момент, она неосознанно заняла лучшую позицию для атаки и с пристальностью хищника наблюдала за аппетитным птенчиком, и ореолом его не менее желанной ауры. То ли у Эвелины получилось состроить кровожадное лицо, то ли птенец почуял не ладное. Он посмотрел пристально-изучающим взглядом на хищницу и той пришлось срочно делать вид, что она просто на соседней кровати взбивает подушку и вообще это самое интересное занятие, которым ей приходиться заниматься.

Парень вновь обратил взор на пострадавшего от сестринского произвола и больше не смотрел ни на Эвелину, ни на Алису.

— Как вас зовут, спасительницы!? — спохватился сказочник.

— Ее Алиса, а меня Эвелина! — Отозвалась выбивательница подушек.

— Меня Михаил Иннокентьевич! А это Симеон, мой племянник. Очень приятно познакомится. — Проговорил более спокойно и добродушно беглец от клизм. Он толкнул легонечко под локоть «племянника» и громким шёпотом проговорил парню, который удивленно уставился на мужчину. — Улыбнись!

— Зачем? — таким же доверительным шёпотом поинтересовался племянник, изогнув светлую бровь с надломом.

— Люди улыбаются, когда видят других людей. — Более злобным шёпотом пояснил Михаил.

— Почему? — уточнил, внимательно взглянув на дядю парень.

— Улыбаясь, ты показываешь, что рад видеть этих людей! — Процедил сквозь зубы уже начавший злиться дядя.

— Но я не люблю смотреть на людей. И я им не рад. Они скучные. Коты лучше. — Тоном обиженного ребенка, которому не купили вкусняшку, отозвался Симеон.

— Боже…дай мне терпения! — Начал бубнить себе под нос Михаил, хлопнув себя по лицу.

Алиса прикрыв ротик одеялом, тихо хихикала, смахивая слезы.

Эвелина услышав отчество «Иннокентьевич» вспомнила о своем кактусе Кеше и поняла, что его пора бы полить.

В комнату нагрянула внезапно и неотвратимо, как квитанция о квартплате медсестра с клизмой. Иннокентьевич тот час побледнел, став цветом лица походить на больничную побелку и спрятался за высоким племянником.

А вот Симеон не впечатлился ни видом медсестры, ни размерами клизмы, ведь она за время странствий по больнице изрядно подросла.

— Ага! Вот вы где…больной! — Гаркнула медсестра, зло сверкнув глазами.

— Сама больная! — Кинул Иннокентьевич, робко выглядывая из-за плеча племянника.

— Ах так! Пора проводить процедуры! — угрожающим тоном, проговорила медсестра и двинулась на парня и мужика.

— Оставьте ваши устарелые и сомнительной эффективности методы лечения, для тех, кто находят удовольствие в пытках. А я забираю этого гражданина. — Спокойно и взвешенно начал парень, даже не поведя бровью. Его взгляд тронул сталью лицо медсестры.

Та опешила от такой наглости, и открыла рот, словно рыба, выброшенная на сушу.

— Разрешение? Оно у меня есть! Вот — Симеон протянул листок бумаги в файлике, который все это время сжимал в руке.

Медсестра приняла листок и бегло кивнув на него взгляд, опять открыла рот, но ей не дали слова сказать.

— Более того, я могу забрать дядю на правах родственника, все необходимые бумаги я подписал у главврача в кабинете. А если вы будете препятствовать, я могу вернуться к главврачу и написать жалобу о превышении полномочий медперсонала. — Отчеканил, металлическим голом, преисполненным вежливости Симеон.

— А…Тебе хоть есть восемнадцать, чтобы иметь… — попыталась придраться медсестра, понимая, что жертву у нее выхватили буквально из-под носа.

— Есть, карточка удостоверяющая личность, показать? — Уверенно ответил Симеон, изогнув светлую бровь.

— А покажи! — Медсестра решила в последний раз зацепиться за возможность, если не сцапать жертву, то хоть подгадить. Ведь властитель клизм не верила, что этому сопляку есть восемнадцать. Женщина предположила, что тот специально врет, дабы забрать дядю из больницы, если это вообще его дядя.

Предъявленная карточка удостоверяющая личность, с голографичным гербом их Государства на обратной стороне, подтвердили возраст парня. Ведь по дате рождения выходило, что ему двадцать один.

— Тю, молодо выглядишь! — возвращая бумагу и карточку проговорила медсестра явно признавая победу за парнем.

— Благодарю за сотрудничество и понимание. — Проговорил быстро, но четко Симеон, и подал знак уходить дяде. Тот дернулся, но тот час последовал за племянником, который деликатно, но уверено оттеснил медсестру в сторону, чтобы пройти. — Прощайте!