34-Ежки для Кощея - Елена Лисавчук Страница 14

На моём лице расплылась счастливая улыбка.

— Пора домой, — сладко протянула я бабушкиной диковинке.

Старушка Акулина связана с сундуком и, почувствовав надвигающееся уничтожение, сама явится по мою душу.

Почуяв неладное, сундук демонстративно громко захлопнул крышку и угрожающе задрожал. Метёлочка резво взвилась под потолок. Растопырив веточки, она напала на него. Моя бесстрашная защитница колола, била деревянную диковину по бокам, покуда противник не изловчился и не зажал крышкой её прутики. Она рвалась, дёргалась из стороны в сторону, трясла рукоятью. Метёлочка попала в ловушку, из которой у неё не получалось вырваться. Сундук крепко её держал.

— Отпусти метёлочку, — вмешалась я, оценив устроенную им подлянку.

Осторожно подкралась к нему и ударила по крышке.

Бабушкин соглядатай протестующее загромыхал, и метёлочка вырвалась на свободу. Наподдав ему напоследок, она скрылась в ванной. Мол, чем могла, тем помогла, извиняйте.

Вот ведь…Мне стало стыдно за отсутствие манер у сундука.

— Зачем бедняжку обидел? — накинулась я на него. — Она не была для тебя угрозой. Ты же зачарованный. На тебе царапины не остаются, а ты ей прутики обломал. У-у-у… бездушное бревно.

Сундук соизволил замереть в замешательстве. Улучив момент, я пригнулась и упёрлась в его боковину. Поднатужилась и толкнула в направлении окна. Странное дело — сундук совсем не сдвинулся. Он скрипел, накренился, грозя опрокинуться, но оставался на месте.

— Уф… — устало выдохнула я после получасовых мытарств.

Обойдя сундук спереди, налегла на него с другой стороны. Но, сколько бы ни силилась, сдвинуть его не получалось.

— Ты подумай, ирод о хозяйке своей, поди соскучилась она по тебе! Тоскует, места не находит, а ты вовсе к ней не торопишься, — приговаривала я, толкая его дрожащими руками.

Ещё немного усилий, и вроде он начал поддаваться…

— Давай, давай… — пыхтела я, едва не ползая перед ним на коленях.

Тут дверь в комнату открылась, и на пороге возник домовой, застав меня в позе копчиком вверх. Он не сразу понял смысл увиденного и по инерции радостно возвестил:

— Твой ужин, Мира!

Ответная реакция не заставила себя долго ждать. Челюсть у домового натурально отвисла. Хлопая глазами, он прямо так и стоял с приоткрытым ртом, но вскоре отмер — я даже выпрямиться не успела.

— Ты… ч-чего там творишь?

Закрыв за собой дверь, Петруха подошёл ко мне и недоумённо уставился на сундук.

— Пытаюсь избавиться от старого хлама, — вдохновенно призналась я, и моя шпилька достигла цели.

Сундук дёрнулся, сделал небольшой рывок в сторону и опустился в опасной близости от моей ноги. Какой обидчивый. Меня из-за него удар хватит.

— Он не хочет выбрасываться, — глупо вытаращился на меня Петруха.

— Придётся, куда деваться, — прошипела я, обращаясь исключительно к бабулиному соглядатаю.

— Зачем? — завис домовой, хорошо хоть поднос не выронил из рук.

— Бабушка заботиться просила, — подавив смешок, пояснила я.

Поясница затекла. Чтобы её размять, я выпрямилась и на всякий случай отодвинулась подальше от сундука. Сильно хмуря брови, Петруха подошёл к прикроватной тумбочке и водрузил на неё поднос.

— Странная у тебя забота.

Сколько мы были знакомы, но такого, похоже, от меня он не ожидал.

— Что не сделаешь ради любимых родственников, — хмыкнула я, провожая взглядом его удаляющуюся спину.

— Завтра увидимся, — бросил через плечо Петруха и, открыв дверь, вышел в коридор.

Меня как током ударило. Мысли листопадом закружились в голове. И как я раньше не догадалась? Я готова была расцеловать домового.

— Постой! Подожди меня! Я передумала причинять добро! — поспешила к выходу.

По комнате пронёсся шорох, как если бы кто-то облегчённо перевёл дыхание, подозреваю, он принадлежал сундуку.

Петруха круто развернулся и, стоя за порогом, придержал дверь. По его лицу было видно: он совсем перестал что-либо понимать.

— Тебе целители позволили выходить? Я думал, вам с Маришкой назначили покой. Может, лучше повременить с прогулками?

Вон чем объяснил Драгомир моё отсутствие.

— Не волнуйся, я буду осторожна. Долго задерживаться в замковых окрестностях не буду. Обещаю, почувствую себя плохо — сразу вернусь, — привела последний аргумент домовому, просительно глядя ему в глаза. Не дождавшись ответа, вцепилась в его рукав. — Ты страж замка, для тебя нет закрытых дверей. Помоги попасть в сад.

Тончайшая на вид плёнка мерцала в дверном проёме, и без помощи домового мне было не пройти сквозь неё. Самое сложное выбраться. Обратно я как-нибудь сама вернусь. Защита меня без дополнительного воздействия пропустит, так как она настроена на моё удержание в комнате, а не наоборот.

— Даже не знаю, — замялся Петруха. — За спасение Маришки я, конечно, в долгу перед тобой, ноне уверен, что тебе стоит нарушать предписания целителей.

— Правильно, нечего ей потакать, — появился из-за спины домового улыбающийся Зиги.

Получив одобрение друга, Петруха отдёрнул руку.

Нет, нет, нет… Дверь начала медленно закрываться.

— Но мы по мере сил готовы тебе помочь, — просунув в широкую щель голову, лукаво подмигнул мне Зиги.

— Заходите, — сдалась я, отступив вглубь комнаты и впуская ребят.

Взяв с прикроватной тумбочки поднос, устроилась с ним в кресле. Еда пахла и выглядела изумительно. Торопиться мне было некуда, и я неспешно принялась за ужин.

— Признавайся, Мира, куда ты собралась на ночь глядя? — Хладнокровный, уверенный голос Зиги заставил мою руку с вилкой замереть и посмотреть на него. Отдёрнув штору и величественно вытянув ноги, он полусидел на подоконнике.

Пресвятая Лунолика, он был прирождённым правителем. Мне будет не хватать наших с ним посиделок.

— Мира, ты плачешь? Кто тебя обидел? — не на шутку рассердился Зиги.

Я поразилась произошедшим в нём изменениям. Его губы плотно сжались, а глаза опасно блеснули. От него исходила та самая мощь, которая заставляет людей повиноваться. И я не стала исключением.

— Никто, сундук жалко, — призналась сдавленным шёпотом и вернулась к ужину.

Я понимала: если друг прознаёт об истинных причинах грусти и начнёт меня жалеть, то разрыдаюсь.

— Нашла кого жалеть, — участливо, словно старший брат, посмотрел на меня Зиги. — Забыла, Мира? Ты же самая вредная Ёжка из клана ветров, и ты никогда и ни за кого не переживаешь.

— Никого вреднее знать не знал, — свесив с кровати ноги, охотно подтвердил Петруха.