Побег из Араманта - Уильям Николсон Страница 14

– Голос Поющей башни!

Юная мятежница содрогнулась. Ничего себе! Значит, это правда?

Мужчина в синих одеждах перевернул карту: обратную сторону свитка испещрили таинственные надписи. Правда, один символ девочка все-таки узнала. Это был поблекший рисунок в виде буквы «S» со змеиным загнутым хвостиком. Знак, вытравленный на горле Поющей башни.

– Гляди внимательней.

Кестрель во все глаза смотрела на пергамент, чувствуя, как замирает сердце от восторга и неясного ужаса.

– А что будет, если башня опять запоет?

– Тогда мы навеки освободимся от Морах, что же еще?

– Морах?

– Избавимся от Морах, – громко, по слогам отчеканил властитель.

– Но ведь это сказка.

– Сказка! Клянусь бородой моих предков! Надо же такое сболтнуть! В городе живется хуже, чем в тюрьме, люди погрязли в зависти, в нетерпимости, а ты – «сказка»! Арамантом правит Морах, детка! Спроси любого.

– Неправда, – возразила гостья. – Все говорят, что это старая… легенда.

– Неужели? – Император недоверчиво покосился на собеседницу. – Тогда, значит, Морах умнее их, верно?

– Да, пожалуй, – согласилась девочка.

– Теперь ты мне веришь?

– Не знаю. Я только знаю, что ненавижу школу, и эти контрольные, и проверяльщиков, и весь Арамант.

– Еще бы. Как можно любить уродливые творения Морах? Совершенное общество? Ха! Справились они со страхами, со злостью? Ничего подобного! Повелительница духов и об этом позаботилась.

Забавно: белиберда, которую нес этот человек, начинала приобретать для слушательницы некий смысл. Кестрель еще раз посмотрела на карту.

– Где вы ее взяли?

– Отец передал мне, а ему – его отец, и так далее, вплоть до Креота Первого. Это ведь он оставил башню без голоса.

– Желая спасти наш город от нашествия заров.

– Видишь, не такая уж ты невежда.

– Зачем повелительнице духов голос башни?

– Чтобы она молчала, как ты не понимаешь. Ее песни хранили Арамант от Морах.

– Тогда почему император…

– И правда, почему? – Креот Шестой испустил тяжелый вздох. – Кто мы такие, чтобы судить? Мы не видели ужасного воинства, а он видел. Страх, дитя мое. Вот единственный ответ на твой вопрос. Поющая башня имела некую силу, но устояла бы она перед зарами? Тайна покрыта мраком. И кто пошел бы на подобный риск? Нет, не нам с тобой винить первого из повелителей за роковую ошибку, совершенную сотни лет тому назад. Вот, смотри, что здесь написано. – Бородач благоговейно провел пальцем по затейливым буквам. – «Всю свою жизнь он горько раскаивался в содеянном».

Кестрель из вежливости поглазела на завитки с волнистыми черточками, но ничего не разобрала.

– А если башня запоет, повелительница духов уже не тронет нас?

– Кто знает? Мой дедушка, очень мудрый человек, всегда говорил, что песни обладали великой силой. А то стала бы Морах так их ненавидеть? Читай эту строчку: «Голос Поющей башни принесет вам свободу».

– Свободу от…

– От Морах, от кого же еще? Может, нас летучие рыбки захватили? Опять ты зеваешь, глупый ребенок! – осерчал император. – Это мы уже уяснили!

– Нет, я думаю… Почему тогда никто не сходил за голосом, не принес его обратно?

– Почему? Полагаешь, все так просто?.. – Император осекся. – Нет-нет, я не сказал «трудно»! И сделать это необходимо. Только, видишь ли, долгое время людям казалось, что так лучше. Воинство заров ушло прочь, а перемены проникали в нашу жизнь так медленно, точно крадучись, так незаметно… И лишь мой дедушка сумел прозреть по-настоящему. Он понял жестокую ошибку своего предка, но уже глубоким старцем. Мой отец принял от него карту, однако, увы, вскоре слег от болезни. Перед смертью он отдал свиток мне. А я был маленьким, беспомощным мальчиком. Теперь настало время, и я вручаю карту тебе. Чего непонятного-то?

Мужчина в синем вернулся к письменному столу и снова задвигал ящички: щелк, щелк, щелк.

– Теперь-то вы не маленький, – рассудительно сказала Кестрель.

– Естественно.

– Почему же вы сам не пойдете?

– Не могу, и все тут. Я возлагаю задание на тебя.

– Простите, но я не гожусь, – потупилась девочка. – Во мне же нет ничего особенного.

Император с укором поглядел на нее.

– Ничего особенного? Да ты единственная, кто нашел дорогу сюда!

– Я просто убегала.

– От кого?

– От экзаменаторов.

– Ха! Вот и ответ! Ни единая душа в Араманте не носится по улицам, убегая от экзаменаторов. Все-таки ты особенная.

– Нет! Я не люблю проверяльщиков, не люблю школу и терпеть не могу контрольные! Это что, подвиг? – Кестрель была готова разреветься.

– Все сходится. – Бородач даже руки потер от удовольствия. – Ты именно тот человек, который нужен. Верни голос, и контрольных больше не будет.

– Никогда? – встрепенулась гостья.

– Да, и поэтому ты обязана пойти.

– Нет, вы обязаны. Вы наш император.

Глаза мужчины исполнились печалью.

– Если бы я мог. Если б я только мог… Но есть одна загвоздка.

Он торопливо прошел от двери к двери, отпирая их все. Три узорчатые створки вели на лестничные площадки.

– Иногда я и сам желал бы уйти. Допустим, из этой…

Креот Шестой сделал несколько неуверенных шагов – и замер, не доходя до порога.

– Еще один шоколадный батончик, на дорожку.

Бородач бодро возвратился к любимой вазе.

– Возьмите горсть, – посоветовала девочка. – Можно будет не ходить назад.

– Легко тебе говорить.

Мужчина в синих одеждах сокрушенно вздохнул, однако прислушался к ее словам и жадно ухватил конфет побольше. По дороге он сунул одну в рот, сразу же встал и начал пересчитывать оставшиеся:

– Две, три, четыре…

– Возьмите все, – подсказала Кестрель.

Бородач вернулся к столу и поднял вазу. Однако у самой двери он снова остановился.

– Это сперва кажется, что их много. А потом возьмут и кончатся.

– Когда-нибудь, конечно.

– Ну вот, видишь. Вазу-то каждый день наполняют. А если ее забрать, она опустеет.

Император пошагал назад и поставил сосуд на место.

– Пусть лучше здесь постоит.

Девочка изумленно уставилась на него:

– Зачем вам столько?

– Понимаешь, не сильно я к ним и привязан. Просто внутри такое чувство, что без шоколада никак нельзя.