Три кота на чердаке, или служанка в проклятом доме - Алиса Чернышова Страница 14

— Добро и зло есть понятие субъективные, построенное на индивидуальных моральных ценностях, — тятю цитирую, — Что добро для одного, зло для другого.

— Не люблю таких вот умных. На вас не заработаешь!

Только руками развела — тут уж ничего не поделаешь. Плющ ещё что-то сказать хотел, но тут ойкнул испуганно и исчез, а передо мной Мэрдо возник, а меня лапищи знакомые подхватили — Бонни тоже подтянулся. Эх, а красивая была арочка…

— Домой, — бросил демон коротко, и мы зашагали в нужном направлении.

— Элле, я могу идти…

— Молчать.

Ладно, ладно…

— Чем ты думала? — вопрошет демон грозно, — Как тебе пришло в голову брать что-то у этой куклы?

— Она попросила, элле…

— Да кто она тебе, что ты по её поручениям бегать решила!.. Ладно это, но вот ты мне скажи: я зачем Бонни к тебе приставил?

— Зачем, элле?

— Чтобы он за тобой, идиоткой, следил! Могла бы и сама догадаться: если ему куда-то ходу нет, то и тебе, дуре, туда не надо!

— Не надо, — киваю. Попробуйте не покивать, когда вас высший демон в частичной трансформации отчитывает, а я на вас посмотрю. Желательно, со стороны. Может, с во-он того дальнего холма за рекой полюбуюсь. Эх, давно же я там не бывала…

— Ты меня вообще слушаешь?

— Да, элле, — ещё бы не услышать, если от твоего голоска стены дрожат.

Сижу в кресле у себя на чердаке, вокруг, стрекоча крыльями, копошатся перепуганные домовые — раны обрабатывают, Ли и Лу, не будь дураки, схоронились где-то — я бы тоже схоронилась, да кто ж мне даст? У демона за спиной тьма вьётся, глаза так полыхают, что никаких болотных огней не надо, тени чёрные в воздухе мельтешат.

— Слушай, зверёк, — рычит демон, — Спасители всегда, во всех мирах и историях плохо заканчивают! А знаешь, почему? Лезут потому что не в свое дело! Спасать надо в первую очередь себя, а если кого-то, то того, кто пытается идти, а не стонет, заламывая руки, в шаге от дороги!

Молчу; знаю, прав он по-своему.

— У тебя почему кровь ещё не остановилась? — вдруг успокоившись, вопросил Мэрдо.

— Я же человек, — говорю, — У нас регенерация не очень.

Хмурится, а мне аж не по себе — такая работа мысли на этом лице отразилась.

— Нет регенерации, человеческое тело… Ладно, — бормочет, — Надо подумать, что с этим можно сделать… Пойду, пожалуй, с невестушкой пообщаюсь.

— Элле, не убивайте её, ладно? Она просто приревновала.

Он хмыкнул:

— Вот вроде бы ты не дура… И участь, которую она тебе уготовала, ужасна. Откуда эта неуместная жалость?

— Не хочу, чтобы она была, как Ноэль — призраком невесты над оврагом. Им там холодно и страшно, навсегда, а не на какой-то миг. Несопоставимоя цена, элле.

— Вот как… И кто она, эта Ноэль?

— Моя лучшая подруга.

— Она ею стала до того, как её убил жених, или после?

— После, — бурчу, — Как бы я до того с ней познакомилась? У меня никогда не было живых друзей.

— У меня тоже.

Молчим, домовые крыльями шелестят, в открытое окно шепот сада просачивается ядовитой змеёй. И вдруг так хорошо на душе стало — от того, что рядом тот, кто понимает. И пусть он странный — я-то не лучше.

— Хорошо, — говорит демон, — Она не будет витать над оврагом. А ты, зверёк, не выходи с чердака до вечера — еду принесут домовые. Поняла?

Что уж тут не понять-то… Легла на кровать, печать сквозь ткань платья ладонью накрыв, вздыхаю тихонько.

В тятиных умных книжках говорится, что прошлое — отрезок времени, которого больше не существует, а значит, вполне вероятно, не существовало в принципе; есть память, но она неминуемо лжёт. Именно потому вспоминать о былом — глупая и опасная ловушка, но иногда… Тятя, тётушка, Ноэль… Мне хватает ума понять, почему Незрячий приказал маг-контролю сжечь наш дом и все, что в нём, кроме самых интересных лично для него экземпляров — иномирных кристаллов, нескольких редких книг, тятиного дневника и, вот, меня. Это логично, объяснимо, но от разумных доводов боль никогда никуда не уходит, к сожалению. А Ноэль… Она единственная не боялась меня, ещё когда я была… до тяти, в общем. Я всегда общалась с ней, а теперь туда и не вернуться — територия опечатана, сунусь — сразу почует Незрячий. А как жаль…

И вот кто бы мне подсказал, как дружить с живыми, как понимать их? Они такие странные, совсем другие, но так… притягательны. Их страсти, их порывы, их страхи и мысли, любовь, опять же… Я, я всегда так отчаянно хотела быть одной из них…

Словно в ответ на мою тоску, где-то в глубине дома запела, застонала на разные лады скрипка — Ноэль была скрипачкой, и это она, её любимая мелодия, та, что она мне напевала и мечтала, так отчаянно мечтала ещё раз сыграть… Я прикрыла глаза, чувствуя слёзы на щеках. Говоришь, не выходить сегодня из комнаты? Не буду, Мэрдо. Я знаю правила.