Лисы и львы - Инна Шаргородская Страница 14

Проведя на болоте бессонную ночь, поутру Раскель не утерпел и наведался в Песий лес, надеясь украдкой взглянуть еще разок на Фиалку. Но, к великому удивлению своему, не нашел на заветном берегу никого и ничего, кроме остывшего уже пепелища.

Он побродил там немного, следов, которые указывали бы на то, что театральный караван отправился в обратный путь, тоже не нашел. И вернулся к быстрому ходу озадаченный и встревоженный. Куда все подевались?

Неужто лесные твари забрали их к себе, в другое измерение? Плохо дело, коли так. Отнять добычу у волшебных существ – затея не из легких. В другое время он и задумываться бы о такой попытке не стал. Но если там Фиалка… нельзя же, в самом деле, оставить им эту девушку!

Мысль выступить в роли спасителя отвлекла его ненадолго от прочих тяжких дум. Раскель даже позволил себе помечтать, как будет благодарна ему красавица… После чего принялся строить планы по спасению.

Лучшим вариантом казалось предложить за девушку выкуп, вот только чем можно заинтересовать лесных тварей?

Додумался он в результате лишь до того, что без Налачи Бахт ему и самому в этом случае не обойтись. И, значит, нужно искать и добывать ее любою ценою…

А день меж тем все тянулся и тянулся. Проклятый Князь все скакал из мира в мир – то ли путая следы, то ли сам не зная, куда и зачем бежит… К вечеру Раскель изнемог совершенно. И когда в начале ночи Ферди сообщил, что соперник добрался до Земли и пропал, он не стал утруждать себя размышлениями.

Земля так Земля, пропал так пропал.

Лишь бы не торчать больше посреди болота.

Он снял с шеи низку из мелких монет, принадлежавших самым разным мирам, нашел среди них земную. Из заплечной сумы вынул кожаный кисет с комком воска, зачарованного особым образом. Отщипнул кусочек, размял и сделал на получившейся лепешечке оттиск монеты. Затем вернул на место все, кроме оттиска, который, прошептав короткое заклинание, он бросил в центр быстрого хода.

Тот открылся – озаренный призрачным голубым светом тоннель, ведущий прямиком через десятки, а то и сотни, миров не только в мир, которому принадлежала монета, но даже в город, где ее некогда отчеканили.

Раскель шагнул туда и очутился на Земле.

В городе Петербурге – что было первой его удачей, о чем он еще не знал.

Здесь тоже, как и в Ниамее, царила ночная тьма. С той лишь разницей, что ее разгонял теплый золотистый свет уличных фонарей. А еще здесь была зима, и первым делом Раскелю пришлось позаботиться об одежде – наколдовать себе тулуп и превратить легкие сандалии в подбитые мехом сапоги.

Вторым делом он связался с Ферди и, выяснив, что в этом мире – утро, а не ночь, призадумался. Сразу идти искать своих ради приюта и помощи или подождать с этим? В Петербурге Раскель уже бывал и знал, что в окрестностях имеются поселения оседлых цыган. Вот только видеть ему пока никого не хотелось…

И тут грянул гром.

Вещий ворон прокаркал ему в уши имя отца. И вслед за тем с Раскелем заговорил вожак племени арканов, который, конечно, уже прослышал о случившемся. Ферди не мог не доложить…

Отец не бранился и не грозил. Но стылое спокойствие в его голосе звучало страшнее любых угроз. «Не знаю и не желаю знать, как ты допустил такое», – сказал он. – «Но сделанное ты должен исправить. Без Налачи Бахт не возвращайся. И помощи ни у кого не проси».

Он не дал Раскелю слова молвить в ответ. Умолк, и в ушах молодого аркана воцарилась мертвая тишина.

А в груди сделалось пусто и холодно, словно чья-то невидимая рука вынула из нее горячее сердце.

Сказанное отцом означало, что отныне он – изгой. Абсолютный. «Своих» не осталось у него ни в одном уголке Вселенной. Ибо даже на таком неописуемом расстоянии, что разделяло их, вожак племени арканов был в силах, пронзая своей магической властью границы меж мирами и сами миры, наложить на Раскеля клеймо заклятия. И сделал это.

Отныне его не примет никакой табор. Родной брат встретит и не узнает. Он стал невидимым для всего цыганского племени.

Даже Ферди больше не поможет ему. Все, что у него осталось, – это личная магическая сила да несколько амулетов…

Раскель механически зашагал вперед по улице, не думая, куда идет и зачем. Лишь бы двигаться, не стоять на месте.

Шел долго – успело рассвести, фонари погасли. На улицах города воцарился серый промозглый сумрак.

И одинокому волку нужна бывает стая. Или хотя бы сознание того, что она где-то есть. К ней можно прийти, отогреться, зализать раны. Набраться сил и снова пуститься в путь.

Если же ее нет…

Раскель чувствовал себя так, словно под ногами не осталось земли. Не стало и неба над головой. Он плыл в пустоте. Без цели и направления. Как осенний лист на ветру.

На ветру.

«Вольный ветер», – вспомнилось ему вдруг. – «То бриз, то ураган».

«Тебе никогда не бывает одиноко?» – вспомнилось ему. – «Однажды станет…»

И сердцу сделалось так больно, что стало ясно – оно на месте. Такое же горячее и живое, как прежде.

Раскель словно очнулся от дурного сна. Наваждение рассеялось, под ногами вновь появилась твердь. Во тьме забрезжил свет.

Этим светом была прекрасная девушка – которая, возможно, нуждалась в его помощи. И которая, возможно, могла помочь ему самому.

Не все потеряно, покуда он жив. Кроме цыган, на свете еще много людей, и пусть они – чужого племени, кто сказал, что среди них не найдется ни одного, достойного звания друга? Похоже, он начал понимать, что такое одиночество. И, может, пришла пора обзавестись этим самым другом?…

Не то чтобы у него появилась надежда, но сердечная боль странным образом принесла облегчение. Душа ожила. Мир больше не казался пустым… в нем даже пахнуло откуда-то едой, и Раскель, вспомнив, что не ел уже сутки, пошел на запах.

Вскоре он сидел в кафе и жадно поглощал блинчики с мясом, запивая их крепким кофе. Нимало не смущаясь отсутствием у себя местных денег. Будучи магом из молодых да ранних, он знал самое малое три способа расплатиться без них…

Увы, оживление оказалось кратковременным.

Утолив голод, Раскель вновь задумался над тем, куда податься. И вновь начал падать духом.

Прежде чем куда-то подаваться, требовалось составить план действий. Мыслей же по этому поводу у него не было никаких.

О поисках главного соперника, Ворона, похитившего Дурную Удачу, думать пока не приходилось вовсе, поскольку без помощи Ферди даже Князя найти казалось невозможным. Будь у Раскеля какая-то его вещь – шейный платок или хотя бы стакан, из которого он пил, еще можно было бы попытаться… но ничего подобного не имелось. Земля была огромна, Князь мог находиться в любом ее месте. Или не в любом?…

Пропал он из виду Ферди где-то в окрестностях города под названием Москва. Раскель не успел спросить, в каких именно. И что теперь – перебираться в Москву? Наверное… ведь поиски надо продолжать в любом случае. И хотелось бы бросить, но как же он тогда выручит Фиалку?