Парящая для дракона - Марина Эльденберт Страница 14

— Разумеется, — отвечаю. — Рин…

— Я не дам никому стащить твои коньки, — смеется подруга. — Даже Сэфлу.

Сэфл притягивает ее к себе и кусает за мочку уха под плотной шерстяной повязкой, Рин наигранно вскрикивает, а он уже целует ее в губы. В эту минуту я отчетливо понимаю, что хочу так же: целоваться прямо на морозе, не думая о том, что губы потом надо срочно спасать плотной защитной помадой, дурачиться, сходить с ума только от одного присутствия рядом любимого человека.

А не вот это вот все: «Вы обладаете достаточной смелостью, чтобы войти в мой кабинет без стука и достаточной рассудительностью, чтобы не противопоставлять свои эмоции тому, что не можете изменить», — и уж точно не взглядов, под которыми превращаешься в горку льда и покрываешься снегом даже в самый солнечный день.

— Сэфл сказал, что ты с детства катаешься? — спрашивает Бен, когда мы идем по голографическим стрелочками, парящим в воздухе: «Прокат коньков».

— Да. С трех лет.

— С трех лет?!

Киваю.

— Мне кажется, я родилась с мыслью, что должна кататься.

— Супер, — говорит он, — а я родился с мыслью, что должен спасать жизни. В четыре уже бинтовал все порезы и лепил заживляющие пластины.

— Ты врач?!

Бен кивает.

— Невероятно!

— Что именно?

— Что… да не знаю. У меня никогда в жизни не было знакомого врача. Юристы, экономисты, маркетологи…

Он улыбается, останавливается перед дверью проката, чтобы меня пропустить, а я понимаю, что не должна туда заходить вместе с ним, пока не скажу правду. То есть когда я сюда летела, я все это представляла совсем по-другому. И его представляла другим, хотя если честно, я не представляла его никаким. Он просто был безымянным другом Сэфла, с которым я появлюсь на катке в определенное время, которого буду держать под ручку, и с которым сделаю фото для соцсети.

Но сейчас мне от всего этого тошно. Да, я учусь на маркетинговом и тема моей дипломной работы «Хайп как способ продвижения проекта», но я не хочу становиться такой же, как Ландерстерг. Не хочу становиться для него «прекрасной супругой».

— Бен, мне нужно кое-что тебе сказать, — говорю я.

— Звучит серьезно, — он приподнимает брови.

Но в глазах все равно улыбка. Я в жизни не встречала такого позитивного человека… или иртхана

— Да, я…

Я хочу сказать ему то, что не сказала даже Рин, ему, мужчине, которого знаю пять минут, но потом понимаю, что ничего не должна говорить. Я не давала Ландерстергу согласия на то, чтобы стать его женой. Фото в соцсети не будет, а значит, я могу просто отдыхать и наслаждаться вечером.

— Ты знал, что для катания нужны особенные коньки? — спрашиваю я.

— Совершенно точно… нет.

— Теперь знаешь, — я улыбаюсь в ответ.

И первой шагаю в раздвижные двери.

Меня окутывает волна тепла, я останавливаюсь перед интерактивным стендом, где можно выбрать коньки (на любой размер, вкус и цвет). Повезло, что нет очереди, по крайней мере, именно в этом пункте проката. Частенько по вечерам, а особенно по выходным, здесь не протолкнуться. Мы с Рин сюда не заходим, у нас свои коньки, но когда катаемся мимо, видим кренделек, тянущийся к дверям.

— Так, и что здесь что? — Бен встает рядом со мной.

— Тебе нужны самые обычные коньки. Можно взять прогулочные, но если ты намерен серьезно учиться, лучше начинать с фигурных.

— А чем они отличаются?

— Здесь есть зубцы. Видишь? — Я скольжу пальцами по интерактивной панели. — Вот.

Увеличиваю изображение. Затем второе.

— На этих нет. Но учиться лучше сразу на фигурных, чтобы ты мог исполнять некоторые несложные элементы.

— Боюсь, что единственным элементом в моем исполнении будет полет носом вперед надо льдом.

Я смеюсь.

— Тебе это только кажется. Берем?

— Берем!

Мы выбираем фигурные, несколько размеров, и проходим к ячейкам выдачи. Здесь же нужно будет оплатить выбранную пару после примерки. Пока Бен примеряет, я разглядываю движение на катке через стеклянные двери. Мне кажется, оно никогда не затихает, даже ночами. Каток работает круглосуточно, как и прокат, и, хотя я ни разу не каталась ночами, мне это кажется на удивление притягательным. Ты одна, а вокруг море льда и иглы сияющих огнями высоток.

— Я определился, — сообщает Бен и показывает на темно-синие коньки с белыми полосами. — Пойдет?

— Вполне.

Карточка на оплату примагничена к стенке шкафчика, Бен забирает ее и оплачивает прокат тут же, в терминале. Как раз в тот момент, когда в прокат вваливается целая компания раскрасневшихся девушек. Они что-то громко обсуждают, но заметив Бена, тут же понижают голоса и бросают на него взгляды из-под ресниц.

Мне иррационально хочется взять его за руку, но раньше это делает он.

— Обещай, что не позволишь мне опозориться.

— Пф, — говорю я. — Когда я первый раз встала на коньки, я упала раз двадцать, не меньше.

— Тебе было три года!

— Думаешь, в три года поражения воспринимаются менее серьезно?

Теперь уже смеется он, а у меня таксе чувство, что я знаю его всю жизнь. Мы возвращаемся к скамейке, где оставили Ринни с ее будущим мужем: они уже надели коньки и пьют безалкогольный шантвейн. Аромат от него такой зимний, что сразу представляется опутанная искрящимися лентами ель, разукрашенная сверкающими игрушками. Здесь, кстати, она уже есть, в самом центре катка, ее установили пару недель назад.

— Вы там что делали? — интересуется Рин со смехом. — Я уже всю жо отморозила.

— Мы подошли к выбору со всей ответственностью, — замечает Бен.

— Вам еще повезло, что там не было очереди, — добавляю.

— Э… да они спелись, по ходу. — Ринни смотрит на Сэфла. — Кажется, мы сегодня играем командами.

Сзфл забирает у нее пустой пластиковый стаканчик с плотной крышкой, и кидает вместе со своим в специальный контейнер. Пока я надеваю коньки, Бен смотрит на меня, как я их шнурую, и от этого взгляда почему-то покалывает кончики пальцев. Зимнее настроение создает ощущение нереальности происходящего, и мне кажется, что все, что случится сегодня — это как короткая праздничная сказка.

Мы подходим к выходу на каток, пропускаем вперед Ринни и Сэфла.

— Снимай защиту, — командую я, — и давай мне.

Бен не захватил сумку, поэтому чехлы для коньков я убираю в свою.

— Помочь? — спрашивает он. А потом перехватывает сумку и вешает к себе на плечо. — Так тебе будет проще меня держать.

Мне на самом деле смешно. Он держится за бортик, такой взрослый солидный мужчина, врач — и смотрит на меня большими глазами.