Из космоса с любовью - Лана Ежова Страница 14

Сделав титаническое усилие, я отступила назад. Шаг. Крохотный и нетвердый. Еще один. И еще… Я медленно побрела по балкону обратно к своей временной спальне. Когда библиотека с плохо зашторенным окном осталась позади, я почувствовала облегчение. Слава звездам, отпустило…

Что сказать? Я странный человек, раз так отреагировала. Чем, по-моему, должны заниматься вместе люди в статусе жениха и невесты? В шахматы играть или в «Галактические войны» в Космопаутине?

А еще я испытала нечто похожее на ревность, хотя Маркус мне не принадлежал. Впрочем, нет, не ревность. Досаду? Сожаление? Главное, чтобы не зависть, — страшнее и разрушительнее чувства нет во Вселенной.

Когда до столика, за которым я пять минут назад пила кофе, осталось несколько метров, я споткнулась, услышав неожиданные слова:

— Морна Алиса, я вас искал.

Отмерев, я медленно повернула голову влево. Двери в комнату открыты, и блондин вышел на балкон бесшумно, как привидение.

— Морн Маркус? — Как я не закричала, не знаю.

— А вы ожидали увидеть кого-то еще? — вскинул темную бровь сноб.

Именно!.. Ведь я думала, что он сейчас с невестой в библиотеке… того… очень занят.

— Нет, разумеется, нет, — поспешила заверить его я.

У меня в глазах потемнело, когда окончательно дошло, что раз Маркус здесь, то с Эфридой кто-то другой! Солнечный ветер! Она занималась сексом не с женихом, но под крышей его дома… Или я ошибаюсь? Увы… Маркус просто не мог быть одновременно в двух местах сразу. Что же делать? Что? Сказать так? Или молча схватить его за руку и потащить к окну библиотеки?.. И стать врагом номер один.

Мысль ошеломила, остудив первый порыв. А ведь правда, мне тоже достанется за то, что стала свидетельницей постыдной тайны. Да и есть ли у меня моральное право влезать в чужие отношения? К тому же доносчика ждет первый кнут — эту старинную мудрость бабушка вбила мне в голову с детства. А еще — что нельзя становиться между ссорящимися влюбленными и открывать мужчине глаза на то, что он рогоносец.

Я Моринесу никто, малоприятная гостья, которой он и не поверит в первую минуту, решит, что наговариваю. Нет-нет… я ничего не скажу! Совесть скреблась в душе обиженным котенком, которого выставили за дверь ненастным вечером. Я же твердо решила прислушаться к голосу разума — ни к чему мне лишние проблемы. Да и вообще, Маркус сам виноват, что не заметил измен Эфриды!

Сноб что-то спросил — и я вынырнула из своих горьких размышлений.

— Простите, я немного задумалась, — объяснила свое странное поведение. — Чем могу вам помочь?

— Сомневаюсь, что вы когда-нибудь сумеете мне чем-то помочь, — снисходительно заметил сноб. — Я искал вас, чтобы отвезти в одно уникальное даже для Зарийского архипелага место.

Он не спрашивал моего согласия, но, ошарашенная увиденным в библиотеке, я беспрекословно последовала за ним. У парадного входа нас ждал флаер, но не черный, на котором мы прилетели, а небольшой, с прозрачным корпусом — прогулочная машина.

Когда механики завершили проверку, мы направились к горам, находящимся, если я не перепутала, в северной части острова. Летели с полчаса в полном молчании. Напряжение постепенно спало — я засмотрелась в окно.

Моринес специально летел низко, чтобы я могла любоваться цветущими зарослями, яркими птицами и пугливыми животными острова. Пальмы и гигантские древовидные папоротники, лиственные леса и заросли высоченного бамбука. Тропический лес сменила равнинная местность. Многоцветное разнотравье поражало воображение, но вздох восхищения вызвала поляна у подножия горы — черно-серебристая. Впервые в жизни я видела подобное: колючий кустарник, усеянный сверкающими прозрачными цветами.

— Что это? Как называется?

Вопросы вырвались против воли — я не хотела наслаждаться навязанной экскурсией и долго держалась, пряча интерес.

— Сейчас сами поймете. — Маркус издал довольный смешок и снизил флаер так, что он почти чиркнул днищем по верхушкам кустарника.

В тот же миг цветы отделились от колючек, обратившись в тысячи насекомых с хрустально-серебристыми крыльями.

— Солнечный ветер… Они живые!

— Это место облюбовала колония хрустальных мотыльков, — объяснил леранец.

Он улыбался светло и по-доброму, довольный произведенным впечатлением, и что-то рассказывал, наверняка увлекательное. Но я уже толком не слушала, глухая и немая от восторга.