Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал - Вера Камша Страница 14

— Не веришь, что кесарь уймется?

— С чего бы? — усмехнулся Ариго. — Кальдмеер с адъютантом уговорят?

— Не сейчас, но кое-что Готфрид запомнит, а дальше поглядим. Если Рамон с Вальдесом загонят «гусей» на берег, Лионель схватит за хвост Фридриха, а Эмиль — Дивина, кесарь задумается.

— Если фок Варзов к этому времени не окажется в шкуре адмирала цур зее, — уточнил Жермон. — Перейти Хербсте непросто, но я бы взялся.

Тяжелые шаги, сутулящиеся плечи, седой затылок… Рудольф все еще возьмет на рогатину кабана и согнет подкову, но как же он устал!

— Взялся бы, говоришь?

— За всем берегом не уследишь — не крепость, — подтвердил Ариго. — Рано или поздно что-то да проморгаем…

— Решил — поезжай, — невпопад откликнулся регент и снова потер поясницу, — все равно ведь не успокоишься.

— Не успокоюсь.

Рудольф, тот умел ждать, но Жермону перед войной в четырех стенах становилось тесно. Он не любил драться «вслепую», предпочитая лично представиться каждому пригорку. Эта привычка раз за разом спасала генералу жизнь, а однажды едва не отправила к праотцам. Сорвавшийся с гор камнепад чудом не похоронил проводящего рекогносцировку Ариго вместе с разъездом. Было это перед самым восстанием Окделла, и Жермон до сих пор не знал, кто столкнул первый камень — незадачливая косуля или человек.

— Вальдес с Джильди уезжают, — прервал молчание регент. — Надо проводить. Гоганни я отправляю с ними. В Хексберг выходцам хода нет.

— Думаете, Борн вернется?

— Вряд ли, но гоганские премудрости для меня — темный лес. — Рудольф явно думал о чем-то равно далеком и от рыженькой девушки, и от переправы. — Вальдес сводит малышку на гору, а там видно будет…

— Я генерал, а не торговец, — бестолково пошутил Ариго, — я в гоганах не понимаю.

— Тебе и не нужно, — усмехнулся регент и остановился. — Что думаешь обо мне и фок Варзов, генерал?

— Монсеньор? — поперхнулся пирогом Жермон. — Как это?..

— Вольфганг старше меня, а я еще регент, но уже не Первый маршал, — размеренно произнес Ноймаринен. — Старые кони хороши, но не когда нужно скакать галопом от заката до заката. Ты уверен, что мы справимся? Отвечай, ты уже все проглотил.

— Вы — регент, — пробормотал Ариго, — фок Варзов — маршал Запада… Он знает Бруно…

— А Бруно знает его, — с непонятой злостью бросил Рудольф. — Для топтания на месте оба подходят лучше не придумать, но за Бруно по-прежнему кесария, а что дышит в спину нам, я и думать боюсь. Нужно успеть перервать дриксам горло и обернуться — нет, не к Ракану… Он что, блоха на собаке. А вот собака — бешеная.

— Придд в этом лучше понимает, — признался Жермон, — я в нечисти дурак дураком.

— А я с тобой не про Надор с Роксли говорю. И не про выходцев! — прикрикнул герцог. — Нам нужно отделать Бруно не хуже, чем Рамон отделал Кальдмеера. Вольфганг на это способен? О том, что у Альмейды было двадцать кораблей форы и внезапность, знаю не хуже тебя. Как и о том, что, даже выскреби я все, что можно, фора все равно будет у Бруно.

— У нас здесь нет лучшего маршала, чем фок Варзов, — с отчаяньем произнес Жермон, — только вы.

— А ты? — Глаза регента стали еще жестче. — Ты, часом, не лучше? Кто про переправу заговорил?

— Этого мало… Я — сносный генерал. — Жермон поймал взгляд Рудольфа и махнул рукой. — Ладно, я — хороший генерал. Я могу держать перевалы, командовать авангардом, арьергардом, рейдом по чужим тылам, наконец, но я никогда не водил армии. Я не Алва и не Савиньяк.

— Алвы тут нет, — отрезал Рудольф, — а единственный из находящихся в моем распоряжении Савиньяков не одну шляпу съест, пока тебя догонит. Если догонит. Я никогда не спешил себя хоронить, а Вольфганга — тем более, но наше время уходит. Невозвратимо. Мы еще хороши, если за нами Талиг, но не для схватки с Дриксен один на один. Не знаю, видит ли это Бруно, я вижу.

— Отзовите Лионеля, — предложил Ариго, сам понимая, что несет чушь: на командующем Северной армией висело слишком много. Отозвав Савиньяка, Рудольф к осени получал большие неприятности в Бергмарк и, весьма вероятно, в самом Надоре. — Я бы мог поехать на каданскую границу.

— Ты бы еще в Варасту собрался, — скривился Рудольф. — Знай я, чем все обернется, я б тебя еще осенью в Надор определил. С приказом пусть не наступать, но обороняться на своей территории. На то, чтоб держать медведя за уши, тебя точно хватит, но в Олларии ты бы не справился.

— Да, — кивнул Жермон, — врать и вешать я не умею.

— В любом случае мы опоздали, — махнул рукой Ноймаринен. — Лионель, даже выдерни я его, прибудет не раньше, чем через пару-тройку месяцев, а принимать армию, что Северную, что Западную, в ходе боев — не дело!

— Вот видите! — непонятно чему обрадовался Жермон. — Если я не понял такой простой вещи…

— То обдумай на досуге другую простую вещь. Хватит считать других умней себя. Ты давно не теньент, Жермон Ариго. И потом, боюсь, сейчас ты в моей армии — лучший…

Двадцать лет назад он мечтал о таком разговоре. Как же мерзко порой сбываются мечты…

— Монсеньор, — отчеканил Ариго, — я знаю себе цену. Вольфганг фок Варзов не просто опытнее меня. Он талантливей и умней. Я сделаю все, чтобы помочь вам и ему, но мне вас не заменить.

Рудольф просто устал. Смертельно, до одури, до головокружения. Подготовка кампании вымотала регента до предела, а тут еще нечисть, Хайнрих и проклятые землетрясения! От такого любой почувствует слабость, но это пройдет. Старый волк еще покажет зубы…

— Генерал Ариго! — Голос Рудольфа стал жестким. — Вам поручается оборона Хербсте. И потрудитесь ошибиться скорее поздно, нежели рано.

— Да, монсеньор! — с облегчением выпалил Жермон. — Разрешите выехать утром.

— Бери Райнштайнера, и отправляйтесь. — Регент вновь мерил шагами потертый ковер. — Наш разговор можешь подзабыть. До худших времен.

3

Повелевающий Волнами не вышел на порог. Зачем? Он все сказал, и слова его были горячи и остры. Они могли очистить рану, но не излечить. Тот, о ком говорил Первородный, захотел жить, но его убили, значит, он был опасен. Если б тот, кто топчет души любящих, захотел смерти Мэллит, как хотел смерти названного Удо, ничтожная бы боролась. Ее жизнь стала бы ее местью и ее ответом, но ее забыли. Все, даже первородный Робер.

Свеча не может гореть вечно, это и отличает ее от звезды. Счастливые зажигают в сердцах других звезды, ничтожной Мэллит это не дано. Ее огоньки умирают, едва вспыхнув, а дорога вьется и вьется… Из Агариса в Сакаци. Из Сакаци — в город Первородного. От осколков любви к бликам смерти и дальше, к холодному морю, где не будет ни Повелевающего Волнами, ни усталого регента. Только чужие и равнодушные, но она поедет. Люди севера не знают слова «нет».

— Госпожа баронесса, я счастлив сопровождать вас. — Этого воина, красивого и молодого, Мэллит видела дважды. Еще один возчик на пути поклажи. Он будет столь же честен, что и Валентин, и столь же рад сбросить груз.