Аутодафе - Алексей Пехов Страница 14

— Конечно, ты права. К тому же если Файрвард тут ни при чем, темные души ведь не будут охотиться за его потомством. Ведь так, аэрго?

— Чтобы окончательно убедиться, мне придется проверить то место, где погибли люди. Ни в чем нельзя быть уверенным.

— Людвиг, Зивий, вы не возражаете, если я поговорю с Гуэрво наедине? — София в нашу сторону даже не посмотрела.

— Пойду прогуляюсь, — сказал я, ставя пустую чашку на столик.

— А я возражаю, — надулся Зивий. — Из-под двери все равно все слышно, так что проще меня оставить здесь. Я уже не маленький.

Не знаю, чего они там в итоге решили, я уже вышел на улицу, сбежал по крыльцу и поднял воротник куртки. Несмотря на позднюю весну, из-за близости к холодному океану по утрам в лесу было довольно прохладно.

Молодая трава куталась в молочную поволоку туманной дымки, в ветвях ближайших деревьев под рассеянным солнечным светом медленно угасали лесные огоньки. Днем они впадали в спячку и начинали разгораться лишь с наступлением сумерек. Проповедника на поляне не было, хотя он клятвенно обещал дождаться меня здесь. В последнее время старый пеликан что-то слишком нервничает и бродит по местности, словно неугомонный призрак.

Я решил его поискать, на тот случай, если он шляется где-то неподалеку. Обошел всю дубовую рощу, но души и след простыл. В этой части леса утренний туман был особенно густым, и в нем, плавно и в то же время неуклюже, танцевали лохматые варяы. Здоровенные, непропорциональные, нелепые и в то же время трогательно-невинные. Я не хотел их пугать, но стоило им меня увидеть, и они растаяли, точно морок, недовольно шепча, что я все испортил.

— Людвиг, на пляж не ходил? — спросила меня Агатан со своего дерева.

Я вздохнул и сказал:

— Ходил.

— А ты случайно… — Она прервалась, набрала воздуха и закончила: —…не принес мне янтарь?

— Принес. — Я достал из кармана найденный на берегу камешек.

Тишина была такой долгой, что я начал думать, что больше уже не услышу слов от старухи. Но Агатан заговорила, и голос ее заметно дрожал:

— Что ты за него хочешь? У меня есть сова и моя шаль. Чудесная шаль из черного руна овец Волчьих островов. А еще стеклянные шарики: один небесно-голубой, а другой кроваво-красный. Они принадлежали моим внукам.

Мне не нужны были сокровища старухи, так что я сказал:

— Я принес его тебе просто так.

— Спасибо. Ты лучше, чем все другие, кого я просила принести хотя бы кусочек солнечного камня. Спасибо. Оставь его под деревом.

Я пожал плечами, положил янтарь рядом с бугристым корнем и пошел прочь. Возле дома Гуэрво произошло лишь одно изменение — Зивий стоял на крыльце, приложив к двери ухо. Заметив меня, он оставил свое занятие и, скривившись, сказал:

— Ничего не слышно. София окружила дом чарами, чтобы я не подслушивал.

— Тебя все-таки выперли.

— Вроде того.

— Что за Дымящийся ручей?

Боздухан взял в руки свой хвост, прикусил его зубами, ловя блоху и размышляя, стоит ли посвящать меня в такие подробности, затем, не выпуская хвост изо рта, пробубнил:

— Эфо мефто, где инофда пробуфдается фло.

— Как интригующе. А подробности?

Он выплюнул из пасти обслюнявленный хвост, сердито отмахнулся:

— Никогда туда не ходил. Всему лесу известно, что существа, живущие там, не любят чужаков, и только тупые люди могли там гулять. Я не думаю, что вам стоит туда идти, пусть там живет хоть сотня темных душ. Ни одна драконья кладка не стоит жизни. Даже если драконы вымрут, волшебства на мой век вполне хватит. Я-то уж точно разницы не замечу.

— Ты хорошо устроился, Зивий. Викты всегда предоставят еду и славную селянку.

Он даже не огрызнулся, лишь вздохнул:

— Я не настолько смел, чтобы отважиться лезть к Дымящемуся ручью.

— Ну да. Ты способен только дать копытом по ребрам спящему.

— Просто твое унылое чувство юмора не может оценить все изящество моей невинной шутки.

Гуэрво вышел на крыльцо с луком, на который уже была натянута тетива. София, ободряюще улыбнувшись мне, скрылась за деревьями.

— Она скоро вернется, аэрго, и мы отправимся в дорогу, если ты, конечно, не против.

— Необдуманный поступок! — возопил боздухан, тараща глаза. — Вы чокнулись! Страж же сказал, что ни в чем нельзя быть уверенным.

— Поэтому мы и едем. Дело слишком серьезное, чтобы оставлять его на волю случая.

— И София поддерживает?! Где ее разум?! Рисковать собственными жизнями ради призрачной надежды найти душу, которая портит жизнь Файрварду! Этой ящерице-переростку!

— Ты-то чего кричишь? Не волнуйся, тебя никто с собой не берет.

— А я за вас, а не за себя волнуюсь! Помнишь, что случилось, когда туда сунулся Сиавр?! Нету больше Сиавра! А Фиал, который держал в страхе все побережье?! Приполз на двух лапах, потеряв четыре, и даже через пять лет не желает говорить о том, что там произошло! Оставили бы вы это дело, ребята! Я могу найти для вас куда более легкие способы умереть.

— С нами будет София, а она им не по зубам. Уже все решено, Зивий. Слово только за стражем.

Я пожал плечами:

— Ну, раз все решено, значит, едем.

Зивий подавился воплем, стал плеваться слюной, негодуя. Он продолжил попытки убедить Гуэрво не лезть дьяволу в пасть.

София вернулась, когда солнце поднялось над деревьями. Вместе с ней пришли два человекоподобных существа, красивые лица которых были покрыты черными и рыжими пятнами. У них были удивительные уши, большие, похожие на рысьи, находящиеся в постоянном движении. Между собой незнакомцы переговаривались с помощью гортанных щелчков.

— Это шапри, у вас их называют адскими лесничими.

— Они отправятся с нами, — София представила мне незнакомцев.

Я слышал об этих иных существах лишь то, что они отличные охотники и следопыты. Шапри вели под уздцы тварей, больше всего напоминающих морских блох. Узкие, продолговатые серо-зеленые тела, с десяток тонких, длинных, шипастых ножек, жалкий намек на неразвившиеся крылья и нечто похожее на голову с россыпью изумрудных глазок и несколькими парами разномастных усов.

Пока я разглядывал этих диковинных созданий, София сходила в дом и вернулась, одетая уже не в платье, а в темно-коричневый комбинезон из мягкой, облегающей мшистой ткани, а за ее спиной, на широком ремне, висел короткий посох из трех переплетенных ветвей, на концах которых распустились ярко-розовые цветы.

— Мы готовы, — сказал Гуэрво.

— Людвиг, поедешь со мной, — кивнула мне София, запрыгивая на спину блохи.

Изгиб хитинового панциря походил на седло, на нем было удобно сидеть. Как только я устроился, какая-то липкая дрянь, появившаяся на хитине, крепко приклеила меня к животному. Я дернулся, но встать не получилось.