Девушка в цепях - Марина Эльденберт Страница 13

Кто бы мог подумать!

Ирвин-Ирвин! Когда он уезжал, не очень хорошо расставшись с отцом (виконт изначально был против его службы), я думала, что могла бы ему писать. Но сколько мне тогда было? Одиннадцать. Леди Ребекка отняла у меня первое же письмо, а следом и адрес, и мне даже нечего было ей возразить. Глупая девчонка, в один день лишившаяся старшего брата и лучшего друга, ночами рыдала в подушку. Понемногу привыкала к Лигенбургу без Ирвина, но к жизни без Ирвина так и не смогла.

Я рисовала его, только его и рисовала, складывая наброски в учебные альбомы – туда, где никто не мог их найти. А потом образ начал стираться из памяти, и остались только штрихи моих воспоминаний. Которые я тоже сохранила до сегодняшнего дня.

Ирвин вернулся минут через десять, от чайника бодро поднимался пар. Поставил его на стол, но в ответ на мое приглашение только покачал головой.

– Шарлотта, остаться не получится. У Роберта мальчишник, я и так уже бессовестно опаздываю.

– Я уже готова этого Роберта покусать!

– Прости его, он безумно влюблен, а это самое серьезное оправдание. – Ирвин широко улыбнулся. – Тем более что я зашел пригласить тебя в Милуотский парк. Ты же свободна в воскресенье, верно?

Воскресенье – единственный день, когда у меня не бывает занятий с Илайджей. Граф Вудворд был столь любезен, что даже не стал вычитать его за приближающуюся пятницу – день открытия выставки, на которую я выпросила себе выходной.

– Разумеется!

– В таком случае в воскресенье, в полдень, я буду у этой самой двери, мисс Шарлотта Руа. Что скажете?

– С радостью принимаю ваше приглашение, милорд Лэйн.

Я присела в реверансе, а Ирвин отвесил мне шутливый поклон. Мы еще раз обнялись, а когда за ним закрылась дверь, подхватила мисс Дженни на руки. Скинула туфельки и от души попрыгала на тахте, которая протестующе скрипела. Счастье переполняло меня до краев. В меня даже чай с булочками не полез – столь велико было радостное возбуждение, поэтому я убрала со стола и легла спать. Писать в таком состоянии тоже бессмысленное занятие: когда все внутри переворачивается от радости, сложно сосредоточиться на сюжете.

Ирвин.

Ирвин вернулся!

В воскресенье мы идем на прогулку! Всевидящий, мне же столько всего надо ему рассказать! И еще столько же спросить.

Я улыбалась и гладила примостившуюся рядом кошку. Из-под тонкого рукава ночного платья просвечивал зеленый узор, снова слегка потемневший, и я показала ему язык. Уютное мурчание мисс Дженни убаюкивало, а коготки, которые она пускала в покрывало, напоминали пожелание доброй ночи.

Впрочем, сейчас я была уверена, что эта ночь будет самой доброй на свете.

7

Бальная зала была роскошна. Украшенная живыми цветами и праздничными лентами цвета сирени, символизирующими помолвку Лины и Ричарда. Из распахнутых настежь дверей лилась нежная мелодия, слышались голоса и смех. Платье, которое мне одолжила подруга, тоже было прекрасно. Воздушное, из бледно-сиреневой органзы, с шарфом-накидкой, позволяющим прикрыть обнаженные плечи, что я и сделала перед тем, как войти. Посередине широкая лестница раздваивалась, чтобы увести вниз, а под ней, в выбитой арке бил фонтан. Раньше мне не доводилось бывать в бальной зале Вудвордов, но она что-то неуловимо мне напоминала. Особенно портьеры, тяжелыми складками ласкающие паркет.

– Мисс Шарлотта Руа! – объявил церемониймейстер, и все повернулись ко мне.

Я видела Ричарда и Лину, графа и графиню, остальные сливались в пестрый мельтешащий фон. Все они смотрели на меня, во взглядах недоверие мешалось с недоумением: что здесь делает простая гувернантка? Неожиданно я почувствовала себя очень неловко, но прежде чем успела сделать вдох…

– Вы позволите вас сопровождать, мисс Руа?

Ирвин предлагал мне руку и улыбался. Парадная форма, начищенная до блеска обувь и ослепительная улыбка. Улыбка, на которую я не могла насмотреться.

– Лорд Ирвин Лэйн! – воскликнул церемониймейстер.

И взгляд, удивительно долгий, глаза в глаза.

– Да, – прошептала я. – Да, да, конечно же да!

Положила затянутую в перчатку руку на сгиб его локтя, и мы вместе направились вниз. Под плеск воды, разговоры и перешептывания спустились по одной из лестниц.

– Первый вальс! – Громкий голос поглотил вихрь музыки.

Пары закружились по залу, и Ирвин посмотрел на меня.

– Окажете мне честь, Шарлотта?

Разве я могла ему отказать? Нет, не так… я счастлива была согласиться!

Мы влились в круговерть танцующих, он вел легко и уверенно, подхватывая ритм льющейся по залу мелодии. Вокруг порхали платья (как листья, кружащие над землей): желтые и лимонные, багряные и охряные, потемневшие, словно опавшие уже давно, изумрудные и салатовые, сорванные ветром раньше времени. Синие, пронзительно синие, как небеса осенью, темнеющие как ночное небо или приглушенные, как облака перед рассветом.

Ирвин вел легко и уверенно – сильная ладонь на спине и мягкий захват пальцев. Мне вдруг отчаянно захотелось стянуть перчатку, чтобы почувствовать его ладонь. Почувствовать кончиками пальцев, как… Выражение лица Ирвина неожиданно изменилось: стало жестким и раздосадованным. Глаза потемнели, как небо перед грозой. Мелодия закрутилась ярмарочной каруселью, громкой и скрипучей, словно в поломанной музыкальной шкатулке. Пары останавливались одна за другой, останавливались и смотрели куда-то в сторону.

Не понимая, что происходит, я сбилась. Споткнулась о его ногу, и он не стал удерживать, просто замер, глядя мне за спину.

– Кошмар!

– Какой ужас.

– Немыслимо.

– Невозможно.

Восклицания неслись отовсюду, женские голоса и мужские смешивались в странный гул, и я обернулась. Обернулась, чтобы увидеть свою картину: на нее смотрели с выражением неподдельного ужаса, возмущенно, с омерзением.

– Провокационно…

– Пошло…

– Ужасно.

– Неужели это нарисовала она?

Я зажала уши, чтобы не слышать, зажала и повернулась к Ирвину в поисках поддержки, но…

– Шарлотта! Как ты могла нас так опозорить?

– Ирвин, я…

Договорить не успела, он развернулся и направился к выходу из залы. Так быстро, что я даже не успела коснуться его руки.

– Ирвин, постой! Пожалуйста!

Хотела бежать за ним, но мне постоянно попадался кто-то на пути. То граф, глядящий на меня с выражением брезгливого недоумения, то Лина с широко распахнутыми глазами, то гости. Я не запоминала лиц, просто пробивалась сквозь удушливое полотно платьев и фраков, не выпуская Ирвина из виду. Я должна его догнать! Должна объяснить, что все это ужасная ошибка. «Девушки» здесь не должно быть, ведь она в музее искусств, и я вовсе не хотела никого позорить.