Небеса в огне. Том 1 - Бернхард Хеннен Страница 13

Кветцалли прислушалась к удаляющемуся звону колокольчиков. Внезапно вернулся свет. Словно по мановению руки вновь загорелись масляные лампы. Демоны исчезли. Облегченно вздохнув, женщина убрала руку ото рта Вани.

— Они ушли, маленький принц, — прошептала она. — Все будет хорошо.

Кветцалли села. Всего в трех шагах от них, там, где соединялась с туннелем лестница, по которой они спустились, в луже крови лежала служанка. Кветцалли не помнила ее имени. Она была молода, грудь ее едва начала наливаться. Она всегда обслуживала дальний край праздничного стола в пиршественном чертоге.

А Ваня словно уснул. Он лежал на руках у Кветцалли совсем тихо. Она прижала мальчика к себе, погладила по голове… Его большие синие глаза неподвижно смотрели на нее.

— Ваня? — Кветцалли взъерошила его волосы. Малыш не шелохнулся. — Ваня!

Сердце пропустило удар. Неужели она слишком сильно зажала ему ладонью рот? Неужели он не мог дышать?

Положив мальчика на пол, она прислушалась к сердцу. Оно не билось.

— Нет! — закричала она. — Боги! Нет!

Надавливая на грудь мальчика, она склонилась над ним, изо всех сил вдохнула воздух ему в рот.

— Дыши! — заклинала она сына, с трудом переводя дух и снова надавливая на маленькую грудь. — Дыши!

Тоненькая струйка слюны потекла из уголка губ. Затрепетали веки.

— Прошу вас, боги, оставьте его мне! — в отчаянии взмолилась женщина. — Возьмите мою жизнь, не забирайте его!

Ваня снова заморгал, но глаза его оставались неподвижны, он смотрел прямо перед собой, словно рассматривал что-то на потолке туннеля. Сердцебиение ощущалось отчетливо.

Чувствуя бесконечное облегчение, Кветцалли прижала его к себе.

— Все хорошо, сокровище мое. Все хорошо!

Она представила собственную мать, которая всегда была холодна и неприступна по отношению к ней. Кветцалли не помнила, чтобы та хоть раз брала ее на руки, утешала. Даже в ту ночь, когда она обмотала язык побегом с шипами, чтобы даровать богам свою боль. Тогда она не пролила ни слезинки. Лишь трое из почти сотни девочек сумели сделать это. Тем самым она доказала, что однажды будет достойна носить регалии верховной жрицы. Когда она вернулась в дом матери, язык у нее воспалился. Тело пылало в лихорадке несколько дней, она чуть не задохнулась из-за распухшего языка. Целитель, служивший ее семье, хотел вырезать ей язык, а мать просто слушала его и согласно кивала. Она не была на ее стороне, на стороне собственной дочери. Ее мать была убеждена, что нельзя проявлять любовь к тем, кого любишь сильнее всего, поскольку боги забирают их в первую очередь.

Именно отец спас ее от ножа целителя, но не потому, что был добрым человеком. Без языка она не смогла бы стать священнослужительницей высокого ранга.

— Глупости, правда, Ваня? Боги не крадут то, что любишь. — Малыш лежал спокойно у нее на руках, не брыкался, не пытался высвободиться, как обычно. Он устал.

Кветцалли поежилась. Казалось, частичка холода, пришедшего вместе с тьмой, осталась в почерневших от копоти стенах. Женщина поднялась и направилась к концу туннеля, который должен был вывести ее во двор дворца. Кветцалли изо всех сил сдерживалась, чтобы не побежать. В этих стенах затаилась беда. Она поклялась себе никогда больше не входить в этот туннель.

По пути она прошла мимо Даши. Старая служанка лежала на полу лицом вниз. Удар угодил ей в спину, раздробил несколько ребер. Часть легких вывалилась из раны и висела, словно тряпка на грязном теле. Кветцалли закрыла Ване глаза рукой. «Он слишком мал, чтобы понимать, но все же, — подумала она, — лучше ему пока вообще не видеть подобных вещей». Мертвые воины — да, но зарубленные женщины? Ни за что. Он станет воином, как его отец. Но не убийцей! Володи — хороший человек, он честен, как никто другой.

Во рту у Кветцалли пересохло, когда она вышла из туннеля. Все громче слышались стоны и жалобы раненых. Она негромко вознесла молитву Пернатому змею, чтобы смерть не пересекла пути Володи. Стоило женщине выйти из-за угла каменной террасы, на которой стоял пиршественный чертог, как перед глазами ее открылась жуткая картина. Весь широкий двор был усеян мертвыми и ранеными. Их было не меньше тридцати. Как демоны могли натворить такое? В воздухе пахло кровью. Запах, слишком хорошо знакомый ей как жрице Цапоте.

Ей было двенадцать, когда она впервые встала рядом со жрецом, чтобы наблюдать, как мужчине вырежут сердце из груди. Четырнадцать — когда она впервые сделала это самостоятельно.

Среди мертвецов лежал труп огромной птицы. Весь глиняный пол был усеян стрелами. Густо, как на поле сражения, где встретились два войска. Среди убитых стояли на коленях воины. Кто-то позвал целителей. Она заметила Юрия, лейб-медика, когда-то служившего бессмертному Ивару. Опустившись на колени, он склонился над двумя мужчинами, лежавшими чуть поодаль от других погибших. Одним из них был незнакомец. Удар меча разделил его лицо пополам. Второго закрывал собой Юрий. Увидев, что она идет к нему, врач замахал руками:

— Не нужно нести сюда ребенка! Сегодня это место полно духов. Держите его при себе! Уходите! Скорее!