На неведомых тропинках. Сквозь чащу - Аня Сокол Страница 13

Неужели это и есть первый признак того, что я стала бездушной нечистью? Это равнодушие?

- Без понятия, - ответил вестник, - Хозяин приказал, мы подпрыгнули.

На полу раскатали новый ковер, девушка прошлась тряпкой по стенам и мебели, ярко алые капли стали розовыми разводами.

- Может, я и не нечисть вовсе, - задумчиво протянула, - Может, залог не удался?

- Мечтай, - хмыкнул Мартын, и этим словом почему-то живо напомнил мне Веника.

Через час я спускалась по широкой лестнице, туфли отсчитывали ступени. Так-так-так, словно удары заходящегося в тревоге сердца. Вот слуга с подносом отошел в сторону, освобождая дорогу, вот девушка торопливо скрылась в боковой нише.

Вместо радости или хотя бы удовлетворения, оттого что меня опасаются, я ощущала только тревогу. Непрерывную, не оставляющую ни на миг тревогу, причины которой по-прежнему были скрыты в тумане. И ничего хорошего впереди, я была в этом столь же уверена, как и в том, что камень этих стен - серый. Это было знание на уровне чувств, но от этого еще более значимое. В мире нечисти ощущения куда важнее фактов.

Я остановилась перед резными створками, на миг закрыв глаза, пытаясь представить, что увидят гости за ними. Или кого? Девушку в черном платье, которая словно перепутала прием с похоронами? Или выскочку со стилетом на предплечье. Я долго думала, куда девать оружие, потому что идти на торжество без него, все равно, что идти голой. Но у платья не было ни карманов, ни рукавов. И я решила не прятать серебро, а просто прицепить к руке. Если они стерпят такую наглость - значит, стерпят что угодно. А при условии, что от меня за несколько метров разило демоном севера... Да, я была уверена, по крайней мере сегодня меня не тронут. А может, и никогда больше.

Двери неторопливо открылись, и гулкий голос распорядителя взлетел к потолку:

- Волею и законом, плотью и кровью повелителя нечисти и стража переходов Седого демона - Повелительница северных пределов Ольга Седая.

Зудящие, словно мухи, разговоры смолкли. Всего на один удар сердца, а потом нарастающий шепоток пробежался по залу, как волна, он коснулся каждого, каждой повернувшейся головы, каждой презрительно скривленной морды. Я заставила себя переступить порог, заставила смотреть куда угодно: на стены, на расписной потолок, пол, портьеры, столбы и перила балкона, только не на нечисть. Переступила и замерла, на зная, что делать и куда идти. Из толпы гостей тут же вышел вестник и протянул мне руку с черными ногтями. Я вложила в его ладонь свою, наблюдая, как сперва один гость отвернулся, затем второй, услышала отдаленный женский смех и выдохнула. Неважно, даже если смеялись надо мной, смех - это не смертельно.

- Спасибо, - проговорила я, следуя за Александром в центр зала.

- Не за что, - он провел меня между двумя девушками в лиловых платьях, открытые плечи красавиц был расписаны рисунком из чешуи, - К тому же приказ о помощи еще никто не отменял. Ты молодой заложник, я вестник.

Нас со всех сторон обступали гости, слышалась ругань, рычание, проклятия и визгливые выкрики. Звякали бокалы, лились вино, кровь, разговоры.

- Слышали, пески Простого зашевелились? - высокий мужчина в снял цилиндр под которым оказались аккуратные рожки.

- Да прям, - возразила женщина, с острым хищным лицом, одетая в современный деловой костюм, если не обращать внимания на ремень, на котором болталось с пяток склянок с мутным содержимым, - Ни за что не поверю, что восточник вышел из затворничества.

- А придется, - хмыкнул третий собеседник, полный мужчина с жабо на рубашке, которое я видела на рисунке в учебнике истории, правда там не было, раздувающихся при каждом вздохе пузырей за ушами. Скорей всего водяник, или кто-то еще из дышащей как под водой, так и над ней братии, - Говорят, он нанес визит Прекрасной.

- Кто говорит? Неужели сама прекрасная южанка...

Александр провел меня к столам, но аппетит так и не появился. Не хотелось ни хлеба, ни мяса, ни какой-то слизкой дряни, которая пользовалась успехом у остальной нечисти.

- Ты хмуришься, - сказал вестник, - Что не так? Не молчи?

- Если скажу "все", что изменится? - я отвернулась от стола, и вдруг улыбнулась, - Можно ведь здорово развлечься, задавая запрещенный вопрос. И живописно украсить округу трупами.

- Тебе их не жаль? Совсем?

- Нет. Может, это и есть превращение? Равнодушие?

- Лишь отчасти. Вспомни, насколько ты жалела их дальше, - вестник снова подал мне руку.

- Не насколько. Но я не хотела их убивать.

- Скорее не имела возможности, - мы пошли дальше. - Ты внесешь панику в стройные ряды северной нечисти и здорово развлечешь чужаков. С кого начнем?

Я посмотрела на Александра, но тот, кажется, был серьезен. Я отвлеклась и натолкнулась плечом на фигуру в черном киношном плаще и во вполне современных кроссовках. Очередная смесь стилей, времен и эпох и созданий. Высокий незнакомец ожег меня сердитым взглядом зеленых глаз. Александр тут же скользнул вперед. Вопросов о случайности столкновения не возникало, потому что если нечисть не хочет соприкоснуться с чем-либо, она не соприкасается, во всяком случае в мирной ситуации бального зала.

- У тебя вопрос к хозяйке? - поинтересовался вестник.

- Нет, - выплюнул зеленоглазый. - У меня нет к ней вопросов. Только к тому, кто ее валяет.

- Так пойди и задай, лешак.

- Так и сделаю, - он развернулся и грациозно скользнул в толпу.

- Больно? - спросил вестник.

Я потерла плечо, нахмурилась и ответила правду:

- Почти нет.

- Теперь вы в одной весовой категории.

- Он ведь северный? Или нет? Чужой?

- Восточник, - он посмотрел вслед уходящему мужчине, - На самом деле пример не очень хороший. Почему ты сначала решила, что он наш?

- Не знаю.

- Посмотри на девушку в зеленом, - он указал рукой вправо. - Наша? Чужая?

Незнакомка, как раз смеялась.

- Да-да, - уверял ее собеседник, - Сегодня состоится жертвоприношение. Только для ближнего круга и особых гостей. Так что раз ты об этом не слышала... - мужчина в вечернем костюме и волосатыми глазами многозначительно замолчал.

- Но раз знаешь ты... - теперь она не закончила фразу придвигаясь к собеседнику.

- Она чужая, он северный, - не давая себе труда задуматься, ответила я и была уверена, что не ошиблась, - Это похоже на...

- Не отпускай это чувство, - он сжал мое предплечье, и тут же обжегшись, отдернул ладонь.

Стилет, от которого все так старательно отводили глаза, был все еще там.

- Извини, - сказала я, не чувствуя, впрочем, особых сожалений.

- Не стоит, - вестник, конечно же, слышал фальшь, но не стал упрекать, не стал вообще говорить об этом, - Сосредоточься, попробуй понять, что это за чувство, сконцентрируйся на нем.