Болотная крепость - Андрэ Нортон Страница 13

Мило вздрогнул, рассердившись на себя за невнимательность. Отправляться в такой путь, не настораживая постоянно все чувства, хуже глупости. Он подводит своих товарищей.

То, что он увидел, доказывало, что Йевеле, возможно, права: они закрыты для взгляда врага. Трава (очень прочная и острая: если за нее потянешь, можно порезаться) вздрагивала длинной узкой полоской, параллельной их маршруту.

Мило не сомневался, что эта дрожь травы означает некое искажение; только так они могут его заметить, но это искажение прячет их от посторонних взглядов, и только очень сильное заклинание может его разорвать.

– Конечно, долго оно не продержится, - заметила воительница. - Не знаю, какими силами располагает этот Гистасп, но если он сможет нас укрывать, пока мы не доберемся до притока Волда, дальше местность не такая открытая.

– Ты бывала здесь раньше? - спросил Мило. Если девушка знает земли к югу, почему не сказала об этом раньше? До сих пор они полагались только на Ингрга, но эльф сам признавал, что опирается только на инстинкт. Йевеле не ответила прямо, а лишь задала встречный вопрос:

– Ты слышал о Кео Младшем?

Мгновение он тщетно рылся в памяти: слишком много там незнакомого. Потом глубоко вдохнул. Ответ в имени, которое она произнесла, - это что-то из той тьмы, что угрожающе лежит у ног всякого, кто посвятил свой меч Закону. Предательство такое черное, что затмило пути самого Хаоса; смерть такая страшная, что человек, думая о ней, может сойти с ума.

– Но это…

– Да, это впереди. - Голос ее был таким же ровным, как голос Ингрга: девушка хорошо им владела. - Зачем мне думать о подобных ужасах? Я рождена для меча. Ты знаешь обычаи Северных Племен. Те, кто рожден под знаком Единорога, должны в тринадцать лет выбирать: могут вступить в союз или стать матерью, если Рогатая Леди желает увеличить число своих последователей. Ребенок, всегда девочка, учится в соответствии с традициями своего клана.

Моя мать отказалась от Единорога и своей волей вступила в союз. Она стала мастером меча и учителем. Но настали тяжелые дни для нашего клана, три года подряд выпадал неурожай, и еды хватало только для стариков и детей. Поэтому все, кто владеет оружием, кто может участвовать в походах и сражаться - а моя мать была валькирией, - Йевеле гордо вскинула голову, - собрали совет. Согласно обычаю они не могли вступить снова в отряды, но их мастерство высоко ценилось на рынке меча и копья. Мой клан… двадцать пять человек поклялись в верности моей матери. Они приехали в Грейхок, чтобы продать свои услуги, получить плату авансом и отослать в клан, чтобы поддержать жизнь остальных. И вот под командованием моей матери они поступили на службу к Регору из Вара…

Память Мило отшатнулась от этого имени.

– Те, кому повезло, умерли, - бесстрастно продолжала Йевеле. - Моя мать не была столь счастлива. Когда с ней покончили… это неважно. Я уже расплатилась с двумя долгами, и доказательства висят в святилище Луны нашего клана. Я принесла клятву крови, когда принимала меч. Поэтому я не присоединяюсь к отрядам, я Искательница.

– И поэтому ты явилась в Грейхок, - медленно сказал Мило. - Но ты ведь не… не Йевеле, помнишь? Мы в плену, как все остальные…

Она медленно покачала головой.

– Я Йевеле - неважно, кем я была в другом месте и в другом времени, когда колдун призвал нас. Разве ты не чувствуешь то же самое, мечник? - Впервые она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. - Я Йевеле, и все, чем была и чем стала Йевеле, в моем распоряжении. И если только Гистасп не сыграет с нами какую-нибудь иную шутку, так все и останется. Он наложил на нас обет, который я не могу разорвать. Но когда этот путь останется позади - если он когда-нибудь останется, - меня снова свяжет моя кровная клятва. Два приношения Рогатой Леди я сделала - и должна сделать еще два, если останусь жива.

Его охватил холод. То, что ранее привлекало в ней его внимание, было всего лишь завесой, скрывающей внутреннюю суть, а эта суть такова, что ни одному мужчине не принесет тепло. И Мило снова подумал, почему именно они оказались захваченными игрой. Может, их нынешние роли определила какая-то странность и необычность характеров.

Он отчаянно пытался вспомнить Игру. Однако в голове было пусто, и Мило даже подумал, не иллюзия ли и ложь рассказ Гистаспа. Но оставался браслет на руке: то, что он подчиняется чарам костей, служит доказательством истинности рассказа колдуна.

Больше они не разговаривали. И вообще отряд продвигался почти бесшумно; лишь глухо стучали копыта, да изредка, когда запах высохшей, мертвой травы вызывал раздражение, кто-нибудь откашливался, прочищал горло и нос.

Солнце затянулось тусклой пеленой. Когда они далеко ушли от города, Мило сделал остановку. Покормили животных зерном, но не позволили им пастись, напоили из своих шлемов, прежде чем самим поесть жесткого дорожного хлеба. Такой хлеб нужно долго жевать, прежде чем сумеешь проглотить. Галт извлек из своей сумки мелкую сушеную рыбу и смолол в порошок грозными зубами.

Мило заметил, что линии движения травы застыли, сомкнулись вокруг них, словно окружили отряд прочной стеной. Он показал остальным. Эльф и Дин Дайн кивнули.

– Иллюзия, - равнодушно заметил Ингрг.

Но у священника нашлось другое слово.

– Магия. А это значит, что неизвестно, как долго она будет нас укрывать. - Он повторил предупреждение Йевеле.

– Можно найти укрытие у реки. - Девушка взяла в руку последние крошки, собираясь заканчивать еду. - Там есть скалы…

Ингрг резко повернул к ней голову, внимательно посмотрел в лицо девушке своими раскосыми глазами, словно пытался проникнуть в ее мысли. Йевеле слизала крошки и встала. Выражение лица у нее было отчужденное и спокойное, как и у эльфа.

– Нет, друг эльф, - ответила она на незаданный вопрос. - Я не бывала здесь раньше. Но у меня есть достаточно причин знать эту дорогу. Мои родичи погибли в походе Кео Младшего.

Узкой рукой Ингрг сделал быстрый жест. Остальные быстро повернули головы к девушке. Молчание нарушил Нейл:

– Это было грязное дело.

Див Дайн что-то бормотал над своими четками, а Ваймарк энергично кивнул, соглашаясь с замечанием берсеркера. Если Галт понимал, о чем идет речь, он никак этого не проявил, глаза рептилии оставались почти закрытыми. Однако мгновение спустя хриплый голос оторвал всех от тяжелых воспоминаний.

– Заклинание слабеет. - И ящер когтистым пальцем указал на линии на траве.

Ингрг согласился с ним.

– У таких чар всегда есть пределы во времени и расстоянии. Нам лучше двигаться дальше… мне не нравится эта открытая местность. - Конечно, его племя всегда предпочитает леса и горы.

Галт прав. Линии на траве изменились. Иногда они становились отчетливо видны, но иногда пропадали, так что Мило даже думал, что они исчезли совсем. Путники торопливо сели на лошадей и поехали дальше.