Девять с половиной - Марина Рыбицкая Страница 13

Я сделала вид, что очень рада, и позвенела цепями в знак приветствия.

– Это хто? – зафырчала тетка, расширяя унизанными кольцами пальцами ту щель, в которую она смотрела на мир.

– Новая рабыня господина Агилара, – терпеливо повторил начальник каравана. – Он встретил нас на пути…

– Вай, отродье нечестивцев! В какой канаве вы подобрали это пугало? – запрыгала тетя, колыхая массой тела и напирая на караван-баши.

Тот не остался в долгу и тоже поколыхал. Они так увлеклись, что забыли о цели визита.

– Кхм, – прочистила я горло, испытывая неодолимую потребность слезть с телеги и почувствовать свои ноги, которые совсем затекли от неподвижности.

– Так где вы ее подобрали? – вспомнила обо мне розовая паранджа через некоторое время, достаточно спустив пар.

– Там, где нет розовых коров с колокольчиками, – скромно опустила я глаза, втихую доламывая край телеги.

– Как ты смеешь мне грубить, дочь ишака и гиены! – возмущенно завопила тетя, мощной дланью отодвигая застывшего начальника стражи и направляясь к телеге.

– Какая у меня, однако, разнообразная родословная, – хмыкнула я, не отводя взгляда.

Тетка приблизилась вплотную и попыталась задавить меня своим выдающимся вперед авторитетом. Я не впечатлилась. Мы немного померились взглядами, после чего у тетки начался нервный тик на правый глаз. Она оттянула свои занавески и явила миру длинный острый нос.

– Простите, госпожа, – повинилась я. – Не признала сразу…

Тетка выпрямилась и благосклонно кивнула.

– …перепутала ворону с коровой, – закончила я. Потом подумала и кивнула на чалму с перьями начальника каравана: – Не ваши?

– Ты?!! – Тетя напряглась и попыталась меня обнять и задушить в объятиях.

Я ее опередила и опутала ее шею (по крайней мере у нормальных людей в этом месте точно должна быть шея) цепью от кандалов, притягивая к себе.

– Ой! – обрадовалась такой теплой встрече розовая занавеска и начала синхронно с Максудом моргать глазами.

– Если ты еще раз на меня полезешь, – прошептала я ей на ухо, ласково стягивая цепь потуже, – я найду чем тебя полюбить, даже если эта любовь будет безответной. Поняла?

Тетка заморгала еще интенсивнее в знак согласия.

– Госпожа Сирейла, – выскочил костлявый мужичок в бурнусе. – Господин Агилар велел сказать, что, когда привезут новую рабыню, ее нужно привести в порядок и отправить к нему. А господина Кармипнуза проводить к казначею за расчетом.

Та-ак… похоже, карма его уже пнула. Теперь мой черед?

– Хорошо, – прохрипела госпожа Сирейла. – Она уже тут.

– Где? – не понял мужичок.

Я сделала вид, что очень рада, и позвенела цепями. Только на этот раз в них запуталась тетка в розовой занавеске, поэтому звенели они грустно, не в силах конкурировать с ее колокольчиками.

– А-а-а, – задумчиво почесал феску мужичок. – Не признал вас, господин Кармипнуз. – Часто моргая, осведомился: – А рабыня где?

– Я за нее буду, – успокоила я мужичка и обратилась к охране: – Меня вместе с телегой заносить будут или вы все же снимете эти украшения? – указала глазами на внушительные кандалы. Подкинула «заманчивое» предложение: – Могу в придачу оставить вам эту милейшую госпожу. Она ласково проморгает вам сказку на ночь.

Охрана решительно отказалась от предложенной взятки и отстегнула меня от телеги.

Я, кряхтя, слезла с надоевшего средства передвижения и поволокла за собой красную тетку в розовой занавеске.

По дороге в рабство я дружески побраталась со всеми охранниками, притискивая их пунцовой теткой в серо-розовой занавеске, и долго ловила убегающего начальника каравана, который отказывался с нами обниматься. Когда я его поймала, ловко подложив ему под ноги синеющую тетку в рваной занавеси, он был так счастлив, что на радостях подарил мне кандалы и трижды по три проклял тот день, когда пошел в поисках кустиков, а нашел меня.

– Не надо было хватать все, что под ногами валяется! – сделала я еще один поучительный вывод, меткой рукой посылая синюю тетку в остатках занавески в дверной проем. И пошла поглазеть, куда на этот раз запулила меня рука Творца.

Внутри я осмотрела завал из подслушивающих женщин, который устроила тетка без розовой занавески, сметя всех на своем пути к моему водворению в рабство.

Я поглазела на куча-малу и поняла, что подмоги оттуда ждать нечего. Тоскливо вздохнула. Перекусила браслеты на руках, сплюнула застрявшую в зубах металлическую крошку и, отбросив в сторону покореженные кандалы, пошла искать путеводитель. Нашла.

– Куда дальше? – встряхнула я госпожу Сирейлу за шиворот помятого в перипетиях платья.

– Т-т-туда, – махнула она рукой в неопределенном направлении, стараясь принять грозный вид.

– Веди, – скомандовала я, поворачивая ее лицо в том направлении.

Все остальные поднимались с пола, постанывая и матерясь сквозь зубы. Кому как, а мне это не помешало. Наоборот, добавило задора и бодрости.

Под этот несмолкаемый аккомпанемент мы проследовали во внутренний дворик и увидели красивое двухэтажное здание с амфитеатром колонн на первом этаже и окнами, заслоненными ставнями, на втором. Мы вошли через роскошную, покрытую бело-золотистыми изразцами гостиную с камином и многочисленными нишами и полочками. Я даже приостановилась и открыла рот, наблюдая в обрамлении бронзовых плиток искусные изображения на угольно-сером фоне – высокие букеты лилий и роз и ряды нарисованных сосудов с разнообразными плодами земли – желтыми, белыми, розовыми, оранжевыми. Впечатляюще!

Откуда-то я совершенно точно знала, что это именно изразцы и они высокохудожественны, хотя никогда в своей сознательной жизни такого не видела. Керамическая плитка частично маскировала изящные закрытые ящички, встроенные в стены так, что где сами ящики, а где стена – невозможно было разгадать.

Камин-очаг был отделан вверху сложносоставной золотистой коронкой и оформлен в виде полуоткрытого бело-серебристого занавеса, усеянного мелкими белыми розочками. Красиво, изысканно, чисто. Не очаг – картинка!

Каменные и деревянные полы устланы повсеместно коврами и циновками. Девушки по большей части везде ходили босиком или в симпатичных вязаных или валянных из шерсти тапочках. У входа – аккуратные ряды обуви.

Мы довольно быстро миновали несколько огромных помещений и пару длинных крытых галерей. Обстановка в доме состояла почти исключительно из диванов, не считая настенных и напольных ковров и дорожек. Интересные решетчатые окна, из которых видно все происходящее во дворе, но в то же время нельзя заглянуть вовнутрь.

Спальни для жительниц сераля были немаленькими, в каждой могли уместиться человек тридцать – пятьдесят, а то и сто. По периметру помещений стояли цветастые диваны с подушками. По всей видимости, ночевали местные наложницы на полу, на матрацах и перинах. Предполагаю, на день спальные принадлежности убирали внутрь встроенных шкафов. При мне один такой матрас складывали две миловидные дамы и в четыре руки запихивали в нишу.